Эдельберт Холль - Агония Сталинграда. Волга течет кровью
Штаб XI АК: суточная сводка от 17 января 1943 г. 16-я ТД: после обеда тихо. Позиция Городище занята способом укрепленных точек ( в отличие от Советской Армии, вермахт с самого начала легко отказывался от сплошной линии окопов, предпочитая вместо этого оборудовать укрепленные точки, способные в любой момент перейти к круговой обороне, – «шверпункты», все пространство между которыми простреливалось. – Прим. пер.). Около трех рот…
Глава 7 Котел разделен на Северный и Южный
21 января 1943 г.
Мы не получали горячей пищи три дня. Лишь двигаясь, когда бываешь снаружи, и набиваясь до предела в темноту нор, которые называются блиндажами, можно разогнать кровь по жилам. Потом, когда раздается сигнал тревоги, эти человеческие существа стряхивают изнеможение и защищаются из последних сил. Так продолжалось три дня.
Я отправил Павеллека с двумя солдатами; он должен был найти шписа и принести нам что-нибудь поесть. Рано утром он принес хлеба, едва 100 граммов на каждого, который мы жадно съели, как будто это был торт.
22 января 1943 г.
22 января пришел мой старый верный связной Марек, чтобы отвести меня на командный пункт гауптмана Краузе, командира моего сектора. Краузе, чей штаб состоял из горстки людей, жил в таких же жалких условиях, что и я. Наши лица выдавали напряжение, проистекающее из ответственности за наших товарищей. Краузе сообщил, что наступающей ночью вся дивизия отходит к северу мимо Городища на северо-западный обвод Сталинграда. Сопротивление западного и южного фронтов котла пало. Наши войска отходят в Сталинград. Котел разбит на северную и южную части. Моя рота составляет арьергард. Мы покинем линию фронта только после наступления темноты 23 января.
На карте Краузе показал мне позицию, которую мы займем. Она расположена в балке реки Орловка, ровно на том месте, где новая оборонительная линия, идущая с востока на запад, делала поворот на юг почти под прямым углом и шла дальше вдоль западной черты города.
Я узнал, что 10 января истек срок ультиматума о капитуляции нашей армии, потому что армия на него не ответила. Капитуляция и плен были для нас внове. Мы никогда и не помышляли об этом и тем более не обсуждали такую возможность.Глава 8 Отходим на городскую черту
22 января 1943 г.
Марек получил задачу после нашего прихода на новую позицию немедленно установить с нами связь. Я шел обратно к своим товарищам, неся им множество проблем. Я практически не беспокоился о том немногом оружии и патронах, что у нас оставались. Оставался лишь вопрос – как мы чисто физически справимся с этим? Желудки у нас были пусты, а постоянный пробирающий до костей холод донимал даже при слабом ветре.
Уже стемнело, когда ко мне пришли командиры взводов лейтенант Аугст и фельдфебель Купал. Я рассказал им о нашем положении:
– Господа, положение дерьмовое! Сопротивление наших товарищей на южном и западном фронтах котла пало. Части в спешке и вразнобой оттянулись в город. Теперь в городе два котла – северный и южный. Сегодня ночью наша дивизия собирается отойти на север мимо Городища на западный край города. Мы должны составить арьергард и затем рано утром отойти в два приема на подготовленные для нас позиции. Гауптман Краузе показал мне на карте наше расположение. Смотрите на карту: вот здесь, где Мокрая Мечетка впадает в реку Орловка, линия фронта делает почти прямой угол с восток – запад на север – юг. Так что мы отойдем в восточном направлении на северо-западный край города. Есть у нас те, кто не может двигаться без чужой помощи? Нет! И слава богу! И отработайте со своими как следует: у нас не должно быть отставших. Солдаты группируются по парам, как в прошлый раз. Того, кто отстанет, мы нести не будем, и он замерзнет до смерти. Голова колонны пойдет со скоростью, которую смогут поддерживать все. Герр Аугст, вы остаетесь в хвосте, я буду в голове колонны, чтобы не плутать лишнего. Вопросы? Ах да, отход начнется в 06.00, так, чтобы к рассвету мы ушли достаточно далеко, чтобы противник нас не видел. До свидания, до завтра!
23 января 1943 г.
Ночь, наконец, прошла. В шесть часов мы выдвинулись. Это было зрелище, способное вызвать смех, не будь положение столь серьезным: слабо различимые фигуры, замотанные в остатки военной формы, которая давала в лучшем случае частичную защиту от холода. Оставался лишь один пулемет от бывшей роты тяжелого оружия моего старого батальона. Тренога была повреждена, ее пришлось оставить. Второй пулемет был разбит осколком. Наш «арсенал» состоял из винтовок, нескольких пистолетов П-08 (официальное обозначение «парабеллума». В вермахте было принято обозначение вооружений по году разработки – например, пистолет «вальтер» образца 1938 г. назывался П-38. Пулемет обр. 1934 г. – МГ-34. – Прим. пер. ) и скудного запаса патронов; кроме этого, у нас было 10–12 гранат – «яиц».
Медленно, так, чтобы все могли успеть, я с группой управления искал лучший маршрут. На этом ландшафте, покрытом густым снегом, можно было совершить серьезную ошибку. Мы не делали привала, пока я не решил, что противник нас уже не видит. Слава богу, пока все было тихо. Однако прошло еще какое-то время, пока не пришел лейтенант Аугст с отставшими.
Было довольно тяжело узнать своих товарищей. Нужно было подходить совсем близко и перекинуться парой слов, чтобы удостовериться, с кем ты разговариваешь. Шлемы и капюшоны были натянуты так низко, что были видны только глаза. Мало кто произнес хоть слово, пока эти храбрые исполнительные солдаты апатично лежали в снегу во время передышки. Я сказал им, что мы будем делать привалы не часто, но понемногу, чтобы пот не успевал замерзнуть. Так мы двигались все дальше на восток, в город – арьергард, который заслуживал какого угодно названия – только не этого. Тем не менее мы выполняли приказ.
Уже в сумерках мы дошли до холма. Из примерно восьми километров – если идти по прямой – до окраины города мы прошли четыре. Мы были полностью вымотаны.
На склоне холма было три старых землянки. Их могли занимать снабженцы или узел связи. Землянки были заметены снегом, а внутри все покрывал лед.
Я решил, что ночь мы проведем здесь. Некоторые наши товарищи просто валились с ног. На получасовые смены было назначено двое часовых. Они двигались от землянки к землянке. Аугст, Купал и я распределились по землянкам. Мы набились, как сардины в банку, и согревали друг друга тем скудным теплом тел, которое у нас оставалось. Через какое-то время началась метель, и я разрешил часовым перебраться под крышу.
Более чем кто-либо другой, я понимал, что наша судьба все еще в руках Господа. Я был готов принять ее со смирением.
