"Sex Pistols": подлинная история - Верморел Джуди
В следующем году не поступив в Королевскую академию драматических искусств, Малькольм направил свои стопы в Колледж искусств Хэрроу, где Фред Верморел с ним и познакомился.
В 1964 году артколледж Хэрроу размещался в здании-лабиринте XIX века из белого камня, окруженном витыми железными оградами. Это был своеобразный центр, куда стекалась с окрестных миль богема — к местным беспутным компаниям добавлялись битники, наркодилеры, сексуальные извращенцы и моды.
Разногласия Малькольма с матерью обострились до того, что его выгнали из дома, и ему пришлось покинуть колледж. В короткий период своего пребывания в Хэрроу Малькольм ночевал на кладбище Хилл среди надгробных камней, куда Фред приносил ему свежие новости из окружающего мира. Впоследствии Фред нашел более удобное средство сообщения, позаимствовав старый, помятый «форд» у одного приятеля. Этим приятелем был Гордон Свир, брат Вивьен Вествуд. Навестив как-то Гордона, Вивьен была заинтригована эксцентричным рыжеволосым пассажиром, спящим в машине брата. На вечеринке у Шреда Уита она была представлена Малькольму и немедленно влюбилась в него: «Самый экстраординарный человек, которого я встречала».
Малькольм, однако, не был настолько ею впечатлен, чтобы забыть о своих провалах на поприще искусства: на женщин у него не было времени.
Художник-портретист, член Королевской академии Теодор Рамос, читавший в Хэрроу историю искусств, отнесся к Малькольму по-дружески и взял его под свое покровительство. Порочная «учтивость с обратным знаком» Рамоса многое добавила к циническому шарму самого Малькольма. Фред вспоминал, как Рамос на торжествах, посвященных окончанию семестра, патетически произнес: «Плохой, дошедший до края, становится хорошим». Через пятнадцать лет Малькольм повторял это Стиву Джонсу и Полу Куку.
По рекомендации Рамоса Малькольм стал ассистентом театрального художника постановщика и поселился в его студии. Их сотрудничеству пришел конец, когда заказанные Новым театром искусств раструбы для колонн какого-то индийского храма любви, вырезанные Малькольмом из полистирола, оказались настолько плохи, что режиссер сбросил их со сцены.
Затем Малькольм пытался жить на вольных хлебах искусства. Он носился со своими картинами по художественным галереям Лондона, но без особого успеха. Впоследствии он открыл для себя актуальное искусство и убедил владельца галереи на Кингли-стрит (ныне не существующей) предоставить ему возможность провести собственную художественную акцию.
Сняв галерею на один вечер, Малькольм радикально поменял интерьер, понаставив всяких лабиринтов и обманных этажей из пустых ящиков и куч гофрированного картона. Зрители-участники должны были карабкаться вверх-вниз по лестницам и пролезать через картонные туннели.
Однако во время хеппенинга ситуация вышла из-под контроля. Около десяти вечера Малькольм и другие участники, к тому времени порядком пьяные, попытались вынести действие на Кингли-стрит В результате возникла транспортная пробка. и некоторые автомобили запутались в картоне. Это военное кино в стиле Эдди Мерфи шумно приветствовалось всей улицей. Появились два констебля из полицейского участка Сэвил-Роу и начали растаскивать некоторые предметы, принадлежащие владельцу галереи. Вдруг из галереи донесся пронзительный крик: один из посетителей выставки. солдат в увольнении, спьяну провалился сквозь картонный пол. Его рвало, он истекал кровью и стонал в груде порушенного картона. Малькольм смылся.
Бабушка сняла ему комнату у миссис Голд. «Никаких женщин и никаких тусовок», — предупредила его хозяйка. Весь дом ее провонял вареной капустой. Малькольм забаррикадировался в своей комнате и принялся за работу. Вскоре помещение было полностью заляпано краской, везде валялись рулоны ткани и деревянные планки. Обеспокоенная не-прекращающимся стуком и звуками пилы, а также тем, что жилец крайне редко выходил из дома (писать он научился в раковину), миссис Голд однажды проникла в комнату Малькольма, когда тот вышел купить гуашь. Последовало немедленное выселение.
Малькольм быстро подыскал себе резиденцию в многоквартирном доме в Ноттинг-хилле, но вскоре съехал оттуда. Одна из подруг Малькольма призналась Фреду Верморелу, что делала там аборт при помощи нескольких вилок. Малькольм нашел пристанище в квартире греческого обувного мастера на Бервик-стрит, но и оттуда был изгнан, после того как грек пожаловался на громкие ночные припадки Малькольма — он в то время сильно страдал от ночных кошмаров, в основном из-за матери. Гордон, брат Вествуд, снова спас Малькольма, предоставив ему комнату в доме в Чисвике. который он снимал с несколькими приятелями по киноколледжу.
Между тем Вивьен ушла от мужа (который был пилотом на вольных хлебах и, по его словам, бывшим менеджером группы «Who») и переехала к Малькольму в Чисвик. Малькольм жаловался Фреду, что Вивьен разгуливает по его комнате нагишом. Некоторое время он с презрением относился к ее прелестям, но в конце концов сдался. Десять месяцев спустя, к полному изумлению Малькольма, родился их сын Джо.
Благодаря субсидиям обожавшей его бабушки Малькольм начал посещать курсы по искусству в различных колледжах, готовясь к экзаменам 2-й ступени. Увлекшись идеей «тотального искусства», он стал учиться играть на пианино — результат вышел запредельный.
Даже здесь его интересы были разносторонними и отличались эклектикой. Он в равной мере чувствовал себя как рыба в воде, слушая бешеный боп Длинного Джона Болдри в таверне Уилдстоуна и сидя на опере Верди в Ковент-Гарден. И когда Фред Верморел для одной из вечеринок оккупировал проигрыватель, чтобы поставить Эдит Пиаф, Малькольм заставил замолчать недовольных, свирепо провозгласив: «Пиаф и Элвис… ВОТ ЧТО ЭТО», — и соединил указательные пальцы.
Несколько слов о Малькольме персонально.
Малькольм страдал редким нервным расстройством (сейчас это меньше бросается в глаза), носящим название синдром Жиля де ля Торре. Оно характеризуется маниакальными приливами энергии, временной потерей мускульной координации и непроизвольным копированием поведения других людей.
В студенческие годы его дважды увольняли из-за нетрудоспособности.
Первая его работа, в кофейном баре аэропорта Хитроу, закончилась жалобами, что половину кофе он проливает на заказчика. На второй работе, в кафе в угловом доме со львами у станции Чаринг-Кросс, наполняя сахарницы, Малькольм оставлял густые белые следы на столах и на полу — к неописуемой ярости помощника управляющего.
Воплощение Малькольма в качестве поп-звезды было поставлено под сомнение, когда Тревор Хорн обнаружил, что Малькольм физически неспособен держать ритм.
Однако Малькольм быстро научился извлекать выгоду из своих недостатков. Заняв позицию «жизнь должна стать большим, чем она есть, и плевать на всех» (несмотря на снобизм, его зачастую можно было глубоко смутить), он создавал впечатление, что своими гротескными манерами и физической неловкостью он намеренно показывает миру кукиш.
Таким образом он и творил вокруг себя ауру легенды — в известной степени это было легко в контексте артколледжей, где идея жизнетворчества (гений — это сама его жизнь в большей мере, чем его работы) исповедовалась по крайней мере со времен Марселя Дюшана.
Самым значительным и внушающим уважение качеством Малькольма было его умение извлекать пользу из любого бедствия. В конце концов, история «Sex Pistols» тоже представляет собой череду крушений — неподражаемо эксплуатируемых и в итоге обернувшихся, при абсолютном неравенстве сил, блистательной победой над здравым смыслом.
Но эксцентричное, вызывающе-чудаковатое поведение Малькольма не всегда было продуктивным, во всяком случае, пока Вивьен Вествуд не придала ему некое русло и не пустила в практику со своей чисто северной решимостью преуспеть. (Точно так же позднее это русло прокладывали помощники-продюсеры, от Джейми Рида до Тревора Хорна.)
Фактически в те чесвикские дни 1966 года Вивьен начала делать для Малькольма серию эксцентрических костюмов, руководствуясь его «сумашедшими» идеями. Первым стал ярко-желтый пиджак на несколько размеров больше (до этого самой крупной экстравагантностью Малькольма в одежде был его неизменный шарф из клетчатой шотландки). И именно Вивьен начала по малькольмовским проектам создавать украшения и продавать их в лавке на Портобелло-роуд, чтобы слегка пополнить скудный бюджет — на жалованье учительницы младших классов Вивьен нужно было не только содержать себя и двух детей (Бена от первого брака и Джо), но и поддерживать Малькольма.
