Светлана Бестужева-Лада - Звездные судьбы. Исторические миниатюры
То ли терпение польского короля истощилось, то ли ему донесли о двойной игре русского патриарха, но дело кончилось тем, что Филарет был отправлен в Польшу. Официально — в качестве пленника. И действительно, в крепости Мариенбург Филарет провел долгие восемь лет. Но отнюдь не в цепях и на соломе, а во вполне комфортных условиях. Теоретически без всякой связи с внешним миром. Но вспомним: такое уже было, когда его заточили в северный монастырь.
Именно в Мариенбургской крепости Филарет задумал и отшлифовал грандиозную программу экономических и политических реформ, которые впоследствии с блеском воплотил в жизнь в России… И из этой самой крепости он подготовил восшествие на престол своего сына. Более того, руководил этим процессом. Сохранились свидетельства его тайной переписки с боярином Шереметевым, возглавлявшим при выборах нового царя партию сторонников Михаила Романова. Несомненно, используя свой богатейший опыт, Филарет давал практические советы, сыгравшие в конечном итоге решающую роль.
Судя по всему, советы он давал не только боярам. Когда, договорившись между собой об избрании Михаила на царство, бояре направили челобитчиков к будущему царю, встретили их не то чтобы очень ласково. Скорее наоборот. Послы не сразу добились своей цели. Будущий царь встретил их с «великим гневом и плачем, что он государем быть не хочет». Проще говоря, Михаил Федорович закатил послам истерику, полностью поддержанную, кстати, его матерью. Марфа Ивановна вполне резонно указывала послам, что не желает благословлять сына на верную гибель, поскольку примеров безвременной кончины царей было за последние несколько лет великое множество. Резонно, но…
Но когда послы от уговоров устали и охрипли (а уламывали они Михаила с матушкой шесть часов подряд), то пришлось перейти к угрозам типа того, что «сам бог взыщет с раба своего Михаила за окончательное разорение государства». Как ни странно, аргумент инокине Марфе показался достаточно убедительным, и она, положившись все на ту же божью волю, дала сыну свое благословение, а за него — согласие. Но скорее всего Марфа Ивановна точно придерживалась сценария, разработанного Филаретом — её мужем и отцом Михаила. К тому же в России того времени считалось просто неприличным соглашаться принять царский венец, не заставив народ хорошенько попросить и поплакать.
Михаила, судя по всему, родители не сочли нужным посвящать в свои игры. Немудрено, что он ехал в Москву с зареванными глазами: шестнадцатилетнему мальчишке, к тому же, мягко говоря, не очень умному, было страшно соваться в змеиное гнездо, хоть и «по воле божьей».
После воцарения сына Филарет с триумфом вернулся в Россию. А вскоре последовало официальное заявление Михаила о том, что «Каков он государь, таков и отец его государев. Великий государь, святейший Патриарх и их государское величество нераздельно». Куда уж яснее! Фактически первым царем династии Романовых стал патриарх Филарет — в миру, в первой своей жизни Федор Никитович, во второй жизни — смиренный монах, таинственный старец в клобуке. Именно он провел те реформы, которые превратили Россию в великое государство.
Во-первых, тихо и незаметно произошла земельная реформа, о которой мало кто знает: поземельная подать уступила место подворной. Теперь каждый крестьянский двор должен был платить в казну определенную сумму, независимо от того, какое количество земли было у него в запашке. Таким образом поощрялось развитие земледелия. Во-вторых, Московское государство, постоянно нуждаясь в деньгах, не пошло по легкому пути увеличения налогов, а постаралось извлечь максимальную выгоду из торговли с иностранцами через Архангельск. С английскими и голландскими купцами в Россию потекла иностранная серебряная монета («ефимки»). А главное, стали приезжать, как сказали бы сейчас, «иностранные специалисты» — офицеры, ученые, инженеры, врачи. Так что «окно в Европу» прорубил, конечно, Петр, но уже его прадед пытался проделать какое-то подобие «форточки» для притока свежего воздуха. И небезуспешно.
Наконец, церковь в России обрела такой блеск, величие и авторитет, каких у неё до того времени и не было. Притихли и бояре: тонко изучивший за время польского плена способы управления «ясновельможными панами», Филарет применил свои знания на практике.
Истинный правитель России, основатель царской династии Романовых скончался 1 октября 1633 г. — на 12 лет раньше своего царственного сына, успев сделать для страны за 14 лет своей третьей жизни очень и очень многое.
Возможно, не вполне правомерно проводить прямую параллель между ним и его известным современником — герцогом и кардиналом де Ришелье во Франции. Но и внешняя политика обоих, и умелое использование ими тайньи пружин церковной и светской власти, сосредоточенных в одних руках, имеют довольно большое сходство. Да и положение, которое они занимали при формальных монархах, весьма схожее. Разве что Филарет был внешне скромнее и потому таинственнее.
Со смертью Филарета закончилась целая эпоха в истории Российского государства. Фигура достаточно загадочная: почти все бумаги, написанные его рукой, истреблены, а официальная биография выхолощена и прилизана до неузнаваемости. Сохранилось только одно косвенное свидетельство того, что Филарет добивался российской короны в первую очередь для себя самого. В середине прошлого века в Коломне, в палатах митрополита, нашли портрет Филарета в патриаршем облачении. Портрет перевезли в Москву и там заметили на полотне корону. Открылось, что очень плохая живопись неизвестного мастера XVII в. покрывала другую, более старую: Федор Никитович Романов в царском облачении с порфирой на плечах и со скипетром в руках. И надпись: «Феодор, царь всея Руси». Примерял-таки Филарет шапку Мономаха!
И ещё одно можно сказать с полной уверенностью: если бы Пушкин мог знать всю историческую правду, если бы при нем было известно то, что открывают историки сейчас, Александр Сергеевич, несомненно, написал бы не «Бориса Годунова», а «Федора Романова».
Неразгаданный кардинал, или Герцог де Ришелье
Этот человек сделал для блага Франции столько, сколько ни до него, ни после не делал никто. И никого современники и потомки не ненавидели так сильно, как кардинала Ришелье.
Существует великолепный анекдот о том, как Петр Первый посетил в Париже гробницу кардинала Ришелье. Обращаясь к статуе, русский император с пафосом произнес: «Великий человек, живи ты в мое время, я отдал бы тебе половину моего царства, чтобы ты научил меня управлять другой половиной!» В ответ кто-то из сопровождавших Петра французов заметил: «И совершили бы огромную ошибку. Ваше Величество. Он быстро бы прибрал к рукам и вашу половину».
