Уолтер Нил - Жизнь Амброза Бирса (главы из книги)
Однажды преподобный мистер Бланк пошёл на рынок (он освобождал свою верную жену от этой утомительной обязанности), и его жена сказала:
«Мистер Бланк, не забудьте, пожалуйста, я сегодня делаю колбаски. Купите немного…»
Э-э-э… Пожалуй, я не стану произносить точное слово миссис Бланк. Скажем так, она имела в виду нечто внутреннее. Она продолжала:
«Вы знаете, мистер Бланк, мясо уже готово. Пусть сын мясника принесёт мне их».
Преподобный мистер Бланк пошёл к мяснику и попросил, чтобы к нему домой доставили то, что пожелала его жена. К сожалению, после этого с ним произошёл несчастный случай. Когда он переходил железную дорогу, он был сбит поездом. Его останки были широко разбросаны по земле – нога здесь, рука там, а голова скатилась с насыпи. Скажем прямо, он разлетелся вдребезги. Соседи тщательно собрали все части тела в корзину и отнесли эти разрозненные члены к жене, которая в один миг стала вдовой. Там они с большой нежностью сложили части в физиологическом порядке, насколько это было возможно.
Наконец появился сын мясника с большой корзиной. Он ничего не слышал о катастрофе. Он с трудом поставил корзину на кухонный стол и выпалил, задыхаясь:
«Вот, миссис Бланк! Здесь… кишки вашего мужа!»
III
Амброз Бирс считал, что врачи – это, в основном, невежественные людишки, шарлатаны и вымогатели. Доктор Уильям Ослер, бывший профессор Клиники Джонса Хопкинса, позднее получивший рыцарский титул от Британии[156], разозлил Бирса, когда сказал, что все люди по достижении шестидесяти лет должны быть умерщвлены с помощью хлороформа. Но то, что Бирс не мог долго злиться на хорошего человека, доказывает следующий анекдот.
«Однажды, когда доктор Ослер был в Лондоне, его пригласили осмотреть довольно знаменитую больницу в старом городе. Ему с гордостью представили врачей и хирургов. Наконец ему показали графики заболеваний. Он внимательно посмотрел на них и заметил, что в них используются аббревиатуры: Д – дифтерит, БГ – белая горячка, СК – скарлатина, ТБ – туберкулёз и так далее. Все заболевания, казалось, находятся под контролем. Это свидетельствовало о здоровье лондонцев, но было одно исключение: некое ужасное заболевание, отмеченное буквами ОБИ. Знаменитый доктор не хотел показывать своего невежества, хотя его можно простить. Он ведь не обязан знать терминологию лондонских больниц.
«Я заметил, – сказал он, – что город захватила эпидемия ОБИ. Кстати, в американских медицинских кругах эта аббревиатура не очень распространена. Что она означает?»
«Так мы пишем, когда не можем поставить диагноз, – небрежно отозвался один из хозяев. – Это значит "одному богу известно"».
IV
Эту историю Бирс рассказывал, чтобы проиллюстрировать крайне абсурдные способы улучшения памяти, которым обучали «профессора мнемоники», как он их называл.
«Однажды последователь мнемоники пришёл к фармацевту (заметьте, я не стану высмеивать эту почтенную профессию за то, что её представители привержены к наркотикам[157]). Он хотел приобрести какое-то лекарство, но забыл его название. После долгого молчания, в течение которого аптекарь терпеливо ждал, клиент как будто бы не к месту спросил:
«Вы можете перечислить пять Великих озёр?»
Повелитель пилюль и ядов удивился, но ответил, что может.
«Ну, попробуйте», – с сомнением сказал клиент.
«Охотно, – согласился аптекарь. – Мичиган, Верхнее, Гурон, Эри…»
«Стойте, хватит! – перебил клиент. – Это мне и нужно! Озеро Эри! А не было ли на этом озере какого-нибудь великого сражения?»
«Да, было, – последовал удивлённый ответ. – Самое великое сражение, в котором американский флот одерживал победу».
«А как звали человека, который командовал американским флотом?»
Удивление аптекаря всё возрастало.
«Его звали коммодор Перри», – ответил он[158].
«Вот и всё! Дайте мне, пожалуйста, парегорик»[159].
V
Если кто-то (когда рядом не было дам) был столь неразумен, что упоминал о какой-нибудь «обесчещенной» девушке, Амброз Бирс немедленно рассказывал следующую историю. Он хотел показать, что с мужской помощью девушка может достичь денежного благополучия и величайшего счастья, а не только бесчестия[160]. Мало-помалу, рискуя заслужить репутацию второго Лотарио, Бирс стал представлять себя в качестве участника этой истории. Он думал, что это придаст ей силу и правдоподобность. Вот она.
«Одним хмурым декабрём, в 13-й день этого месяца, когда я жил в 13-й комнате на 13-м этаже отеля (нет, я не стану рекламировать отель и освещать его лучами славы этого повествования), я слонялся у входа в «Метрополитен-опера». Я безучастно осматривал выходящую публику, и тут моё внимание привлекла некая фигура, которая показалась мне странно знакомой. Это была изящно одетая молодая женщина, шагавшая к роскошному лимузину. Она была укутана в накидку из русского соболя. Были видны только её ножки в туфлях и милая головка. Щёки с ямочками она прятала в нежном, мягком меху. На её голове сверкала великолепная диадема с сапфирами и бриллиантами. Когда в моей голове сверкнуло некое воспоминание, её взгляд встретился с моим, и она отошла от открытой двери лимузина.
«Да это же мистер Бирс, ей-богу!» – радостно воскликнула она.
До меня наконец дошло, кто она.
«Будь я проклят, если это не Мэгги! Мэгги! Дитя моё, я думал ты в Олимпии в Вашингтоне. Неплохо мы проводили там время год назад. Как ты сумела разбогатеть?»
«Боже мой, мистер Бирс, – объяснила она, – неужели вы не слышали? Меня обесчестили!»
VI
Однажды вечером Сэм Дэвис и Амброз Бирс встретились в баре нью-йоркского отеля «Наварра». Они не видели друг друга много лет. Вот как Бирс рассказывал об этом.
«Конечно, мы собирались выпить и стали по-дружески спорить, кто из нас должен платить за выпивку. Каждый настаивал, что платить должен именно он. Мы пререкались, пока жажду стало невозможно терпеть.
«Слушай, – сказал Сэм, – давай бросим монету».
Так мы и сделали. Сэм выиграл.
«Ну, что ты будешь пить?» – спросил я.
Когда пришло время расплачиваться по счёту, я бесцеремонно напомнил:
«Кажется, ты платишь, да, Сэм?»
«Нет! – возразил он. – Ведь я выиграл в подбрасывании монетки».
«Да, ты, – подтвердил я. – Ты и платишь».
«Как это? – спросил Сэм, прибавив ругательство (его словарный запас был сильно ограничен тяжёлой жизнью на Западе). – Ты, чёрт возьми, за кого меня принимаешь?»
«Та-а-а-ак! – отозвался я. – Скажи, почему мы бросали монетку?»
