Алексей Федоров - Вперед, на запад ! (Подпольный обком действует - 3)
Утром выясняется, что баня окружена надежной охраной. Через час приходят работники штаба отряда.
- Давайте, - говорят они, - выкладывайте все! Не стесняйтесь! Бить мы вас не собираемся, надеемся - сами все расскажете. Когда завербовались к немцам и от кого посланы к нам - от какой-нибудь воинской части или от гестапо? Ну!
Разговор длился три дня. Это и действительно был не допрос, а разговор. Группу Кравченко подозревали в недобрых делах. Было, однако, немало признаков того, что они честные советские разведчики. Вот ведь они просят радиопитания, чтобы связаться с штабом Красной Армии, но...
- А как мы узнаем, - спрашивают штабные работники отряда, - что вы с советским, а не с немецким штабом свяжетесь? Ведь у вас шифр... Нет, так дело не пойдет... Товарищ Иванов, отнесите аккумулятор обратно!..
Наконец пришла товарищу Куцаку хитрая мысль:
- Вот что, товарищи, а может и господа. Договоримся так: мы вам питания для передачи дадим. Но условие: вы должны передать наши сведения о том, что мы разгромили крупный карательный отряд, освободили 103 населенных пункта и создали Советский район. Согласны?
- Да, пожалуйста!
- Э, нет, вы не торопитесь. Освободим мы вас, а хотите и в свой отряд примем, только после того, когда это сообщение будет передано по радио в сводке Совинформбюро. Согласны?
Условия тяжелые... Как знать, а вдруг Совинформбюро не пожелает передавать в эфир это сообщение?
- Думайте, думайте! Но учтите, между прочим, что если на протяжении десяти дней сводки своей мы по радио не услышим, - значит, вы немецкие шпионы. А как поступают с шпионами врага, и вы знаете, и мы догадываемся. Все. Точка!
Что было делать? Коробицын и Кравченко, получив радиопитание, передали штабу не только сообщение Куцака, но и весьма важные разведывательные данные, собранные ими за все это время. Передали, конечно, и то, что ждет их, если не появится в сводке Совинформбюро сообщение гомельского отряда... День, другой, пятый, восьмой...
Наконец сообщение гомельского отряда было передано по радио.
Группу Кравченко освободили из бани, вернули все имущество и оружие, признали товарищами, даже предложили присоединиться к отряду. Но разведчики предпочли действовать самостоятельно. Вышло даже так, что несколько партизан гомельского отряда перешли к ним.
Вот как мы познакомились в июле прошлого года с Кравченко. Его группа присоединилась тогда к нам, стала действовать вместе с Балицким. Они подорвали за два месяца 29 эшелонов противника; на долю Кравченко лично пришлось тринадцать. Правительство наградило его за это орденом Ленина.
Месяца три спустя разведуправление Красной Армии отозвало Кравченко в Москву. Я думал, что до конца войны с ним больше уже не увижусь.
И вот, несколько дней назад, на пути из Борового в Лобное, нам сообщили по радио, что к нам вылетел самолет, на котором следует Федор Кравченко и с ним наш старый товарищ, лечившийся в партизанском госпитале, Владимир Бондаренко и высококвалифицированный хирург Тимофей Константинович Гнедаш. С тем же самолетом отправлен груз: медикаменты, взрывчатка, пять коротковолновых радиостанций, триста посылок с подарками трудящихся. Самолет сядет в Боровом.
С нетерпением ждали мы самолета. Обрадовало нас и то, что к нам летит Кравченко, и то, что возвращается Бондаренко, и что с ними едет хирург, о котором мы уже давно хлопотали. Что же касается радиостанций - они нам нужны были, как воздух, без них нам трудно было бы связать все батальоны с штабом соединения. Правда, Маслаков обещал как-нибудь соорудить самодельные передатчики, но и сам он говорил, что эта кустарщина ненадежна... Зная характер наших соседей, мы стали беспокоиться, как бы кто-нибудь из оставшихся после нашего ухода на Уборти не переадресовал себе и наши грузы, и наших людей...
В Боровое сейчас же была послана радиограмма генералу Строкачу с просьбой немедленно сообщить нам о прибытии самолета - мы готовы выслать в Боровое для сопровождения людей и грузов целый отряд. Ответ Строкача был кратким: "Ваше пожелание будет учтено". А "учтено", как, известно, еще не значит "выполнено". И вот, проходит двенадцать дней, на Уборти, куда должен был прибыть самолет, никого уже нет, генерал Строкач улетел в Москву, партизанские соединения разошлись по своим маршрутам... Считай не увидим мы ни наших людей, ни наших грузов.
Как вдруг на рассвете 2 июля, только я лег отдохнуть после ночной работы над приказом, является дежурный по штабу:
- Товарищ генерал, прибыл старший лейтенант Кравченко. С ним еще двое...
- А?.. Что?.. Откуда прибыл?.. - Я вскочил, протер глаза. Крикнул: Федя! Где же ты? Заходи!
- Он с Маслаковым воюет, - сказал дежурный. - Маслаков кинулся к грузам - хотел по старой дружбе подойти, посмотреть рации, но Федор Иосифович его так пуганул... Да вы его знаете, товарищ генерал, - пока приказа нет, никого не подпустит к подводам.
- Какие подводы?
В эту минуту я услышал:
- Старший лейтенант Кравченко прибыл в ваше распоряжение! Разрешите доложить?
И тут выяснилось, что Кравченко, Бондаренко и Гнедаш прибыли вовсе не самолетом, как я перед тем думал, а действительно на подводах из Борового. Триста с лишним километров эти трое товарищей ехали по занятой врагом территории, меняя в селах лошадей.
- ...Пять радиостанций, пять динамо-машин к ним, медикаменты, шестьдесят килограммов консервированной крови для раненых, раскладной хирургический стол, пятьсот килограммов тола, патроны, почта, посылки трудящихся... - продолжал свой рапорт о том, что привезли с собой, Кравченко.
Я не выдержал, прервал его:
- Ты с ума сошел, Федя! А если бы нарвался на немцев?..
Он, как всегда, сдержанно улыбнулся:
- Такая встреча не входила в наши расчеты, товарищ генерал.
- Расчеты расчетами, но мог же ты нам радировать. Мы выслали бы навстречу охрану, бойцов хотя бы двадцать, тридцать...
- Рации все запакованы, товарищ генерал.
Вошел в палатку новый наш товарищ, хирург Гнедаш. Это был немолодой уже человек, крепко сбитый, уверенный в себе. Представившись, он сказал:
- Я в тылу врага первый раз, и мне, как видно, повезло. С таким проводником, как Федор Иосифович, можно хоть до Берлина шагать! Он не только немцев за несколько километров чует, даже мины видит сквозь землю. Чудеса! Нет, посудите сами, мы тут на подступах к вашему лагерю через заминированную поляну проехали...
- Это очень просто, - перебил Кравченко...
- Вот верно! - воскликнул Гнедаш. - Для него все просто...
- Мы узнали от крестьян, - продолжал Кравченко, - что неподалеку и как раз на нашем пути подорвалась на мине корова. Значит надо быть начеку. Подъехали к поляне. Я стал думать: где бы сам расставил мины? Ясно, что по проезжей части. Значит, надо ехать там, куда никому и в голову не придет гнать лошадей. Вот и все!
