Михаил Мельтюхов - Мифы Великой Отечественной — 1-2 (военно-исторический сборник)
И в присланном ОКХ дополнении к директиве нигде не упоминается об изменении общего замысла. Я имею в виду план одержания решительной победы путем охвата противника силами группы армий „А“ в направлении на устье Соммы или действий, направленных хотя бы на его подготовку».
Однако вопреки этому утверждению уже 20 ноября в директиве ОКВ № 8 о ведении войны указывалось:
«Нужно принять все меры, чтобы направление главного удара операции быстро перенести из группы армий „Б“ в группу армий „А“, если там… можно будет достигнуть быстрейшего и большего успеха, чем в группе „Б“»[213].
Через неделю, на совещании в рейхсканцелярии 27 ноября, где присутствовали Буш, Гудериан и Рундштедт (!), было принято решение «сделать южный фланг операции более сильным»[214].
Таким образом, решение о перенесении центра тяжести операции в группу армий «А» и о сосредоточении здесь основных механизированных сил принималось постепенно из-за наличия осложняющих факторов. Тем не менее совершенно очевидно, что толчок к этому решению дал вовсе не Манштейн, а первые наброски новых контуров плана «Гельб» появились еще до его прибытия на Запад.
Эпический образ «лучшего стратега Германии» блекнет все больше и больше.
Тем временем весь ноябрь и декабрь Манштейн пребывал в «борьбе за план группы армий „А“», засыпая Рундштеда и ОКХ своими предложениями о переносе действий в ее полосу. Нет ничего удивительного, что у Рундштедта этот план в конце концов начал ассоциироваться с Манштейном. Зато в Генеральном штабе, где лучше знали обстоятельства планирования, неуместная активность амбициозного начальника штаба группы армий «А» и его настойчивая самореклама в конце концов вызвали неприкрытое раздражение. Вдобавок Гальдер отлично знал, что Манштейн метит на его пост. В итоге он прямо предложил Браухичу отстранить Манштейна от руководства южным флангом, «иначе тот начнет собственное сражение, которое нарушит единство замысла»[215], — поставив на его место человека, который в точности бы исполнял приказы ОКХ.
27 января 1940 г. Манштейн был освобожден от должности начальника штаба группы армий «А» и назначен командиром еще только формирующегося 38-го армейского корпуса. Официальная причина для этого была вполне благопристойной — статус командира корпуса был выше статуса начальника штаба армии. Как объяснил Браухич Рундштедту, Манштейна более нельзя обходить при назначении новых командиров корпусов, так как генерал Рейнгардт, имеющий меньшую выслугу лет, получает корпус.
Однако Манштейн все-таки добился своего — информация о его активности дошла до Гитлера. Судя по всему, фюрер решил посмотреть: кого это там усиленно затирают Гальдер и Браухич? Под благовидным предлогом (встреча с вновь назначенными командирами корпусов) Манштейн был вызван в Берлин. После официального завтрака в ходе часовой «личной консультации» он изложил фюреру свой план и нашел полное понимание. «Очень удивительно, что с самого начала наши точки зрения в этой области совершенно совпали», — записал генерал в своем дневнике.
Г.-А. Якобсен со слов Блюментритта пишет о проявленной Гитлером неприкрытой неприязни к Манштейну — однако дневниковые записи самого Манштейна, а также сам факт и ход беседы заставляют в этом усомниться. Похоже, все обстояло строго наоборот: Гитлеру до Манштейна не было никакого дела, пока он не услышал об активном генерал-лейтенанте, вызвавшем раздражение Генерального штаба. Не доверяя представителям высшего военного руководства и подозревая их (совершенно справедливо) в наличии политических амбиций, фюрер обратил внимание на перспективного офицера — не исключено, что имея в мыслях поставить его именно на тот пост, которого Манштейн так добивался.
Гитлер и Манштейн расстались, вполне удовлетворенные друг другом. «Человек не моего типа, но на многое способен», — констатировал фюрер[216]. В дальнейшем их мнение друг о друге изменится — но, судя по всему, гораздо позднее, нежели пытался представить Манштейн в своих мемуарах.
Во французской кампании Манштейн ничем особым себя не проявил, да и его корпус начал наступление лишь 27 мая, до этого находясь в оперативном резерве. С июля 1940 г. корпус находился на берегу Ла-Манша, осуществляя подготовку к операции «Морской Лев», которая окончательно была отменена лишь в апреле 1941 г. К этому времени Манштейн уже получил другое назначение — командиром 56-го моторизованного корпуса 4-й танковой группы в группе армий «Север», разворачивающейся против Советского Союза.
На 22 июня 1941 г. в состав 56-го моторизованного армейского корпуса входили три дивизии — 8-я танковая, 3-я моторизованная и 290-я пехотная. Общая численность корпуса со всеми тылами составляла около 60 тысяч человек. Против корпуса Манштейна и правого фланга 41-го моторизованного корпуса в районе Юрбаркас, Эржвилкас оборонялась 48-я стрелковая дивизия 11-го стрелкового корпуса 8-й армии Северо-Западного фронта — менее 10 тысяч человек.
В первые же часы боев 48-й стрелковой дивизии пришлось противостоять четырем немецким дивизиям — 8-й танковой и 290-й пехотной из состава 56-го корпуса, 6-й танковой и 269-й пехотной из состава 41-го мотокорпуса. Многократное превосходство в силах быстро решило исход боя — фронт 48-й стрелковой дивизии был прорван в первые же часы. Согласно боевому донесению штаба фронта от 22.00 22 июня, во второй половине дня дивизия отходила от Эржвилкас на северо-восток. Сводка от 10.00 следующего дня уточняла:
«48-я стрелковая дивизия — о двух батальонах 328-го стрелкового полка сведений нет. Отдельные люди и обозы задерживаются Крлнун, Россиены. В 19 часов подошедшие батальоны 268-го стрелкового полка, батальон 328-го стрелкового полка, 10-й артиллерийский полк, 14-й гаубичный артиллерийский полк занимают оборону на рубеже Миняны, Россиены.
2-й стрелковый батальон 268-го стрелкового полка под давлением двух батальонов пехоты и батальона танков отходит в подготовленный батальонный районЛибешкяй. 301-й стрелковый полк предположительно отходит в район Рейстрай южнее ст. Эржвилки. Командиром 48-й стрелковой дивизии организована разведка вдоль дороги Россиены — Скирстымони.
Штаб 48-й стрелковой дивизии — в лесу юго-восточнее Видукле»[217].
А вот как описывает этот прорыв сам Манштейн:
«В первый день наступления корпус должен был продвинуться на 80 км в глубину, чтобы овладеть мостом через Дубиссу около Айроголы…
После прорыва пограничных позиций, преодолевая сопротивление врага глубоко в тылу, к вечеру 22 июня ее передовой отряд захватил переправу у Айроголы. 290-я дивизия следовала за ним быстрыми темпами,
