Борис Фролов - Военные противники России
В войне с Россией (1812) Лефевр командовал Старой гвардией Наполеона, командующим которой был назначен в апреле 1812 года. Хотя это отборное войско и присутствовало на поле боя почти во всех важнейших сражениях кампании 1812 года в России, однако ни разу в сражение так и не было введено. Наполеон берег свою гвардию. Хорошо известен его решительный отказ задействовать гвардию в сражении при Бородино. Наполеон заявил тогда своим маршалам, настойчиво просившим его ввести гвардию в сражение для нанесения последнего, завершающего, удара по противнику, что не может рисковать своим последним резервом, находясь за тысячи километров от Франции. Тем не менее сохранить гвардию Наполеону не удалось — она почти полностью погибла в русских снегах в ходе трагического для остатков «Великой армии» отступления из России. Из похода вернулись лишь несколько сотен солдат и офицеров Старой гвардии, выдержавших все выпавшие на их долю испытания.
Во время отступления из России Лефевр, которому уже было под 60, проявил непоколебимое мужество и большую силу духа. Обросший заиндевевшей на морозе бородой, маршал прошел вместе со своими гвардейцами пешком, опираясь на палку, многие сотни километров по заснеженным дорогам. При этом, не давая себе никаких поблажек, он стойко переносил все тяготы и лишения тяжелого отступления наравне с солдатами, находил в себе силы подбадривать и воодушевлять павших духом, давал надежду отчаявшимся. Перед лицом смертельной опасности, нависшей на завершающем этапе кампании над остатками Великой армии, Лефевр проявил себя как настоящий отец-командир. И не случайно возглавляемые им остатки Старой гвардии до самого последнего момента, не в пример другим частям армии, сумели сохранить свою боеспособность.
В кампанию 1813 года в Германии Лефевр продолжал командовать Старой императорской гвардией, восстановленной Наполеоном после катастрофы, постигшей его армию в России. Однако в ходе этой кампании он также ничем примечательным себя не проявил. Гвардия крайне редко принимала участие в боевых действиях, а там, где она вводилась в сражение, обычно действовала отдельными частями. В этих случаях ее задачи ограничивались поддержкой армейских соединений. Но в кампании 1814 года во Франции Лефевр, продолжая возглавлять Старую гвардию, вновь проявил себя в полном блеске, в последний раз блеснув своим военным талантом. Новую боевую славу старому воину принесли сражения при Шампобере, Монмирайле, Монтеро и Арси-сюр-Об. В этой последней кампании войны против 6-й антифранцузской коалиции он часто дрался наравне со своими солдатами, лично участвуя в атаках. Так, при Монмирайле (11 февраля 1814 года) в решающий момент сражения Лефевр лично возглавил атаку двух батальонов Старой гвардии, нанеся внезапный удар по правому флангу противника, что позволило французам перехватить инициативу и в конечном счете вырвать победу из рук неприятеля. При Монтеро (18 февраля 1814 года), исполняя личный приказ императора, Лефевр во главе нескольких эскадронов конницы стремительной атакой захватил мост в городе, имевший важное оперативное значение. Его захват предопределил исход сражения в пользу французов.
После сдачи Парижа союзникам (31 марта 1814 года) Лефевр принял участие в так называемом «бунте маршалов» против Наполеона, когда 6 маршалов (Бертье, Ней, Макдональд, Удино, Монсей и Лефевр) потребовали от своего императора отречения от престола в пользу его малолетнего сына. Этим шагом они намеревались добиться прекращения безнадежной борьбы с поднявшейся против Наполеона всей Европой. В то же время, понуждая Наполеона к отречению, маршалы исходили прежде всего из соображений личной выгоды. Получив от императора большие состояния, они практически не могли в полной мере воспользоваться всеми находившимися в их распоряжении благами и пожить в свое удовольствие, находясь почти все время на войне. С некоторых пор, особенно после того, как военное счастье стало слишком часто изменять Наполеону, маршалы все чаще стали задумываться над тем, что причина всех их бед заключается только в императоре. Постепенно они пришли к выводу: не желая идти на мир с союзниками по 6-й антифранцузской коалиции, Наполеон продолжает войну только лишь из-за упрямства или, что еще хуже, ради присущего ему беспредельного честолюбия, что он ведет себя как зарвавшийся карточный игрок, готовый сорвать банк или же потерять все, а заодно и всех их увлечь за собой. Такая перспектива соратников Наполеона явно не устраивала. Усилиями многочисленной вражеской агентуры среди высшего командного состава французской армии усиленно распространялись слухи о том, что державы 6-й антифранцузской коалиции, дескать, воюют не против Франции и ее народа, а только против Наполеона с целью положить конец его агрессивным устремлениям; что только лишь Наполеон, ввергший не только Францию, но и всю Европу в череду непрерывных войн, несет смерть, разрушения и огромные страдания всем народам европейского континента; что единственным препятствием на пути окончания войны и установления всеобщего мира является только один человек — император Наполеон. Поэтому союзные державы, объединившись в борьбе против общего врага, Наполеона, преследуют лишь одну цель — избавить народы Европы, в том числе и французов, от этого тирана. Надо сказать, что семена вражеской пропаганды падали на благодатную почву. Маршалы Франции были людьми не только богатыми, но и хорошо известными как во Франции, так и далеко за ее пределами. Исходя из этого, они не без основания полагали, что какова бы ни была будущая власть в стране, она с ними не может не считаться. Их огромный боевой опыт, авторитет в войсках, влияние в обществе, всеевропейская известность и военная слава говорили сами за себя. Словом, цену себе наполеоновские маршалы хорошо знали и нисколько не сомневались в том, что достойное место в будущей Франции им будет обеспечено и без Наполеона, кто бы ни пришел к власти в стране после него. Чтобы лишить Наполеона поддержки его ближайших сподвижников, союзники, как могли, поддерживали подобные умонастроения во французской военной элите. По мере того, как Наполеон строил все новые и новые планы борьбы с объединенными силами вражеской коалиции, раздражение его ближайших боевых соратников только нарастало. Они считали, что при реализации этих планов императора их мучениям не будет конца. А перспектива и дальше мотаться по грязным военным дорогам, ночевать в скотных дворах на гнилой соломе и продолжать сражаться не понятно ради чего, ежедневно рискуя жизнью, их никак не устраивала. Утомленные до предела, издерганные, заметно постаревшие маршалы еще продолжали беспрекословно выполнять приказы императора, но делали это большей частью еще по привычке. Однако в их действиях уже не наблюдалось того внутреннего вдохновения и пылкого энтузиазма, которые были присущи им ранее. О проявлении какой-либо инициативы с их стороны не приходилось и говорить. Маршалы как бы продолжали по привычке «нести свой крест», но в то же время все заметнее привнося в этот процесс элементы казенщины и какой-то отстраненности. Они уже достигли всего, чего только могли желать, и война им смертельно надоела. К тому же каждый из них был убежден, что Наполеон будет воевать до тех пор, покуда не погубит себя (но это его личное дело, считали они), а заодно увлечет за собой и всех их. Поэтому сам собой напрашивался вывод — спасение только в отстранении Наполеона от власти. Лишь в этом случае можно будет в полной мере насладиться своим положением и всеми теми благами, которые были честно заработаны долгими годами самоотверженного служения Франции на ратном поприще, многократно оплачены кровью, пролитой на бесчисленных полях сражений. Маршалы считали, что заслужили полное право пожить в свое удовольствие и насладиться радостями жизни. Вот так или примерно так, пока еще про себя или в узком кругу особо доверенных лиц, рассуждали многие маршалы на закате Первой империи. Они уже забыли, что всем, чего им удалось добиться, они обязаны только Наполеону. Однако этим, по-своему талантливым военачальникам, но в то же время самым обычным людям с их человеческими слабостями и своекорыстными интересами, не было дано подняться до понимания тех высших государственных интересов, которыми руководствовался их император. Свой скрытный саботаж приказов и распоряжений Наполеона в 1814 году маршалы впоследствии объясняли нежеланием служить эгоизму одного человека, потерявшего чувство реальности. Правда, свое недовольство политикой Наполеона они пока еще открыто не высказывали, но все чаще вступали в пререкания со своим главнокомандующим. Они не верили в победу над противником, располагавшим почти 6-кратным превосходством в силах. Не был исключением среди маршалов и Лефевр. Однажды зимой 1814 года раздосадованный чем-то на Наполеона, он в сердцах процедил сквозь зубы: «Этот замухрышка не будет доволен, пока нас всех не перебьют! Всех до последнего!». Таков был образ мыслей не какого-нибудь заурядного генерала, а командующего Старой гвардией Наполеона!
