Овидий Горчаков - Он же капрал Вудсток
— Стой! — крикнул Димка Фрицу.
Тот резко затормозил. Димка выскочил из «опеля». Олег — за ним, выхватив ключ от машины. Так и есть. Далеко позади, там, где спряталась в Борах Тухольских ракетная база «Вереск», все ночное поднебесье побагровело, словно пылал пожаром после бомбежки большой город.
— Вон она, вон она! — чуть не крикнул Димка, показывая в небо.
Собственно, он увидел не ракету, а выхлоп от ракеты, ее огненный, как у жар-птицы, хвост. Димке пришло в голову, что эти ракеты и были жар-птицами, за которыми с превеликим риском для жизни тайно гонялись в ночи «третьего рейха» сотни, а может быть, и тысячи людей многих национальностей…
Димка взглянул на светящийся циферблат часов: 23,18. Трудноуловимая невооруженным глазом искра почти затерялась среди звезд. Только через четыре с половиной минуты эта огненная точка, описав дугу, скрылась в дымке где-то на юге. Димка взглянул на компас и выругался. Судя по азимуту, «Вереск» опять выпустил ракеты по Бялоблотскому лесу. Южнее она не полетит — там густонаселенные земли промышленной Силезии.
— Не жахнула бы по нашим! — проговорил Олег, которого взволновала та же мысль, что и Димку.
— Наши, как договорились, засекут время взрыва, мы сможем точно установить скорость этих ракет. От стартовой площадки до места взрыва — сто пятьдесят пять километров. Гони, Фриц!..
Когда Димка усаживался на заднее сиденье, мотоциклист штабс-унтер-офицер Зигфрид Лоренц глухо застонал. Димка потряс его за плечо: еще неизвестно, что ожидает их этой ночью на дороге, а «языка» допросить надо, пока не поздно. Но Зигфрид еще не пришел в себя.
Ехали, по-прежнему объезжая контрольно-пропускные пункты, мимо темных боров, мимо затемненных городков и деревень, держа наготове немецкие автоматы. Все реже проносились встречные машины по шоссе. В прифронтовой полосе было бы иначе. Там, на востоке, за Саном, у Вислы, во избежание встречи с советскими штурмовиками и бомбардировщиками немцы предпочитают разъезжать ночью. Благополучно проехали посты на Нотце и Варте, уже миновали Гнезен и Врешен. Спидометр отсчитывал километр за километром. Димка уже начал думать, что им удастся беспрепятственно добраться до Бялоблотского леса.
По крыше машины забарабанил дождь. Заплакали оконные стекла, гусиным прусским шагом замаршировал «дворник».
Лоренц опять застонал. Димка осветил его лицо фонариком. Белокурая челка под черным шлемом слиплась от крови. Глаза Лоренца не дрогнули, белесые ресницы не шевельнулись. Димка пощупал пульс у своего «восемнадцатого». Сердце билось учащенно. Еще раз взглянув на «языка», Димка решил привести его в надлежащий вид: а вдруг кто остановит машину? Он достал из кармана куртки мотоциклиста скомканный носовой платок и стал вытирать лоб Лоренца. А через минуту, вынырнув из ночи, с «стелем» поравнялся мотоцикл с коляской. Кто-то посветил сквозь стекло фонариком. На рукаве — черно-белый ромб с буквами «СД». Яркий луч скользнул по помертвевшим лицам Олега, Фрица, Димки, по безжизненному лицу Лоренца. Потом фонарик погас, впереди пронеслись, моргнув кроваво-красными стоп-сигналами, три мотоцикла с колясками.
— Если остановят, — сказал Димка Фрицу прямо в ухо, — скажешь, что мы подобрали мотоциклиста, несчастный случай, везем в Позен в лазарет!
Мотоциклисты резко развернулись и стали на дороге, светя фарами прямо в ветровое стекло «опеля». Какая-то черная фигура соскочила и, размахивая красным фонариком, засигналила: «Хальт!» На груди качнулась светящаяся бляха на тяжелой цепи.
— Фельджандармы! — выдохнул Олег. — Их шестеро!
Фельджандармы — это еще куда ни шло! Но ведь по крайней мере один из немцев — сотрудник СД, службы безопасности СС! Это не случайно!
— Спокойно, — проговорил Димка, — Фриц, действуй!
Неизвестно, показалась бы версия Димки убедительной «цепным псам» или нет; потребовали бы они у пассажиров «опеля» документы, которых у них — у двоих по крайней мере — ив помине не было, — все Димкины расчеты опрокинул Фриц. Как только остановил машину, он тут же, теряя от ужаса голову, распахнул дверцу и выскочил вон с шалым визгом:
— Это русские! Русские!
Олег вскинул «шмайссер» и, не дожидаясь, пока фельджандармы среагируют на истошный вопль Фрица, стреляя прямо в ветровое стекло, выпустил длинную грохочущую очередь, почти на все тридцать два патрона в рожке. Хорошо, что попались неразрывные — те бы рвались, ударяясь о стекло… Двое упали, остальные бросились врассыпную. «Цепные собаки» не нюхали фронта и потому не отличались храбростью. Одно дело — зверски избивать собственных провинившихся солдат, другое — вести бой с русскими. Они бежали сломя голову, и только один — с ромбом «СД» на рукаве — слепо отстреливался на бегу. Димка снял одной очередью и его и Фрица. Тогда уцелевшая тройка догадалась спрыгнуть в кювет справа. Выбросившись из машины, Олег выстрелил остаток рожка вдоль кювета. Оттуда донесся визг еще одного подстреленного «цепного пса».
— За мной! — крикнул Димка, хватая Олега за рукав.
Согнувшись, они метнулись влево, перепрыгнули через кювет, скрылись за придорожными деревьями.
— А сумка? Сумку взял? — вдруг спросил Олег.
— А ты думал? Вот она!
И Димка Попов ласково похлопал прыгающую на боку кожаную сумку с тайной Боров Тухольских.
Позади слитно прогрохотали автоматные очереди.
Двое уцелевших фельджандармов остановили грузовик со взводом юнкеров из познаньского училища СС и вместе с юнкерами обстреляли черный «опель-капитан». Потом они подошли к задымившему «опелю», осветив его фарами и фонариками. Один из фельджандармов заметил на заднем сиденье неподвижную фигуру Лоренца. Тот застонал, открыл глаза.
— Где я? Где моя сумка? — прошептал он.
8. Из записей Старшого
«К августу мы хотя и не выполнили план, но производство ракет достигло зенита. Личный состав базы пополнился на две тысячи человек. Но все же я не верил, что наши ракеты, эти летающие автоматические лаборатории, поступят на вооружение армейских ракетных частей. Может быть, это был, по выражению Брауна, подсознательный саботаж, не знаю… Было почти половина двенадцатого, когда завыли сирены. Нас не испугала воздушная тревога: обычно английские летчики летали над нами со стороны Балтики. Но в этот раз „томми“ пикировали в своих четырехмоторных бомбардировщиках прямо на Пенемюнде. Воздушные волны первых же многотонных бомб снесли черепицу с крыш и выбили все стекла в окнах. Наши зенитные батареи открыли яростный огонь. Началась дуэль земли с воздухом. Вся база клубилась облаками тончайшей белой пыли. Англичане забросали ракетный центр канистрами с фосфором и зажигательной жидкостью. Браун, этот кавалер Рыцарского креста, был бледнее полотна и дрожал мелкой дрожью. Вовсю пылали конструкторское бюро, сборочные и ремонтные мастерские, электростанция, инструментальный цех, узел связи. Начались пожары и в жилой зоне. Ослепительно белым огнем горели зажигательные бомбы. Обрушивались крыши казарм и офицерских вилл, вздымая снопы искр. „Бомбовые ковры“ англичан один за другим накрывали Пенемюнде. В дыму и пламени исчезали административные здания, склады, гаражи, бензохранилища. Над развалинами военного городка стояло сплошное зарево.
