Анатолий Лазарев - ОДИНОКИЙ БУНТАРЬ: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones»
На следующий день, 11 мая, Брайан и Стэш ненадолго предстали перед председателем Верховного Суда на Марльборо-стрит. Оба они выбрали суд присяжных на Внутренних заседаниях в Лондоне, и были выпущены под залог в 250 фунтов. Первым движением Брайана была телеграмма родителям в Челтнем: «Пожалуйста, не переживайте. Не делайте плохих выводов. И не судите меня слишком строго. Люблю вас. Брайан». Брайан тогда избрал своим временным жилищем квартиру на Слоун-стрит фотомодели Аманды Лир, впоследствии — известной певицы, которую вывел в люди Дэвид Боуи. С Амандой он познакомился в Париже в 1965 году, когда ездил туда с Анитой. Они оставались хорошими друзьями, и эта их дружба даже была запечатлена в песне «Стоунз» «Miss Amanda Jones». Вместе они тусовались в клубе «Speakeasy», а по ночам Брайан плакал у нее на плече. К сожалению, их отношения долго не продлились, хотя Брайан и Аманда встречались еще пару раз в следующем году.
Если в хит-парадах это был явно не лучший год для «Стоунз», то теперь он обещал стать еще хуже. Когда два года назад Брайан, Мик и Билл были оштрафованы за то, что обмочили стену гаража, их соперники «Битлз» получили Ордена Британской Империи. Теперь, приближающимся летом 1967-го, когда Брайану, Мику и Киту угрожали вполне реальные тюремные сроки, «Битлз» с неподражаемой интуицией сфокусировали все самые разноплановые аспекты «власти цветов» в своем совершенно особенном альбоме “Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band”. С самого первого аккорда эффект этого диска был потрясающим для всех групп на тогдашней поп-сцене. Мик и Кит, прослушав «Пеппера», немедленно решили ответить на него альбомом в таком же духе — и даже лучше. Брайану не понравилось это намерение. Теперь ему все труднее становилось понимать их. Впрочем, он сам и не подозревал, что в нем скрыты просто недюжинные способности исполнителя психоделической музыки, и это со всем великолепием проявится в следующем альбоме группы.
К счастью, у Брайана еще была отсрочка — в следующем месяце в Монтерее, Калифорния, должен был состояться самый первый в мире международный поп-фестиваль под открытым небом. Оргкомитет уже был собран для организации этого действа, и, в частности, туда был приглашен Пол Маккартни. Чэз Чандлер, экс-участник «Animals», был в это время менеджером потрясающего молодого чернокожего гитариста по имени Джими Хендрикс. Будучи давним другом Джонса, Чандлер позвонил Джону Филлипсу из группы «Mamas And Papas» в Калифорнию, и позвал к телефону Брайана, который тогда гостил у него дома. Он попросил своего друга, не объявит ли он Джими со сцены. Тот согласился и сразу же был приглашен гостем оргкомитета на весь уикенд 10–11 июня. Он поехал туда вместе с женой Эндрю Олдэма Шилой и Нико, певицей из «Velvet Underground», и там немедленно накупил себе целый чемодан одежды. Каждый день он примеривал на себя кучу прикидов и всегда спрашивал мнение окружавших его женщин. После нескольких таких примерок Нико даже взмолилась, чтобы Брайан перестал — однако тот, конечно же, не остановился.
Здесь Брайан провел очень счастливые выходные. В отличие от своих коллег, он отказался от услуг телохранителей и свободно разгуливал между бивуаками хиппи, радостно созерцая зрелище разноцветных палаток и сопутствующих шоу, наслаждаясь ощущением «всемирного товарищества». Как утверждали в основном те, кто не был там, Брайан был якобы «эфирной тенью» себя самого, уже неся на своем челе печать медленного угасания. Если принять во внимание то, что с ним произошло незадолго до этого, в подобном описании нет ничего удивительного. Оглядываясь назад, он уже почти считал свой арест чем-то маловажным и, несмотря на слухи, будто все эти три дня он провел на STP — наркотике, который вызывает 72-часовой «трип», Брайан был не «под кайфом».
Он привлек к своей персоне колоссальное внимание. Куда бы он ни пошел, разодетый в пух и прах, весь честной народ восхищался одним его присутствием. Представитель «королевской семьи» рока, облаченный в вельвет, кружева и развевающиеся шелковые узорчатые рубашки, кумир молодежи, в то же время пивший со всеми обычное пиво и наслаждавшийся их компанией — Брайан стал настоящим богом для хиппи 60-х. Ему всегда нравилось знакомиться с новыми людьми и не строить из себя недотрогу; одним своим присутствием он заставлял любого, кто находился с ним рядом, чувствовать себя непринужденно и позволял следовать за ним. Брайан постоянно дрейфовал от одной тусовки к другой, оставаясь с каждой из них ненадолго, а потом уходя в неизвестном направлении. Представив публике выступление Джими Хендрикса, он всецело отдался созерцанию новых американских «звезд» блюза — например Джэнис Джоплин. С типичной для него откровенностью он поразил журналистов, сказав об Отисе Реддинге, также выступившему в Монтерей: ««Роллинги» считают себя лучшей группой мира. Но я и за миллион фунтов не смогу стать таким же, как Отис Реддинг».
Широко освещенный в прессе суд над Миком и Китом начался 27 июня. Оба были признаны виновными. Сочувствие к ним было массовым. Брайан, воспользовавшись тем, что все внимание общественности перешло на Мика и Кита, втайне от всех посетил психиатра — доктора Леонарда Генри, принимавшего своих пациентов на Харли-стрит. Угроза суда, как электричество из песни группы «Аквариум», смотрела Брайану прямо в лицо, и куда бы тот не пошел — везде его встречало неизменное осуждение. Брайан буквально гнулся под тяжестью проблем, навалившихся на него. Усталость и опустошение настолько прижали его к стене, что он уже не питал никакой надежды на лучшую жизнь. Доктор Леонард Генри пришел к выводу, что очередной нервный срыв Брайана не за горами, и с 6 июля посоветовал ему отдохнуть второй раз в этом году — на этот раз в стенах клиники «Priory» под чутким надзором доктора Энтони Флуда, которого Генри предварительно попросил об услугах для своего «звездного» пациента. Брайан хотел скрыться от глаз публики тихо, но что бы он не предпринял — неважно, насколько личным был этот шаг — все всплыло-таки в газетах, и уже на следующий день его изрядно огорошили заголовки, кричавшие: «Брайан Джонс в больнице».
Его трехнедельное пребывание в клинике началось с того, что он приехал туда, экстравагантно одетый, вместе со Сьюки Потье и кучкой друзей, на своем «Роллс-Ройсе» с затемненными стеклами. Брайан отказался оставаться в больнице, пока ему не предоставят сдвоенную палату для Сьюки, предпочтительно с двухместной кроватью. Однако доктор Флуд запретил ей расположиться вместе с ним. Брайан спорил, но безуспешно. В итоге он проводил ее, и в тот же вечер Брайана усыпили на несколько часов, чтобы затем начать полноценное лечение.
Надо сказать, что доктор Флуд с самого начала отнесся к Брайану более чем скептически, посчитав, что тот смотрит на него «сверху вниз». В последующие дни они много беседовали на разные темы, говорили и о наркотиках — помогала ли Брайану марихуана расслабиться лучше, чем лекарства, и так далее. Однако доктор Флуд так и не проникся к своему пациенту симпатией, чего Брайан не мог не ощущать. Впрочем, лечащий врач дал ему дельный совет — попробовать выпустить в Англии пластинку с арабской музыкой.
