Георгий Литвин - Выход из мёртвого пространства
Оборона противника рухнула, враг начал поспешное отступление на запад. Теперь главная задача: не допустить планомерного отхода, окружать, уничтожать. Командир дивизии С. Г. Гетьман постоянно находился на переднем крае, получал заявки от командиров наземных соединений и нацеливал наши штурмовики на основные узлы вражеской обороны. Зениток у немцев стало меньше, стреляли они как-то взбалмошно, суетливо, а истребители в воздухе почти и вовсе не появлялись.
3 июля наши соединения ворвались в столицу Белоруссии - Минск и окружили группировку противника. Еще несколько дней громили немцев, оказавшихся в "котлах". В этих боях полк не потерял ни одной машины, ни одного экипажа. До 11 июля мы наносили удары по группировке немцев, окруженных восточнее Минска. Потом - бои за освобождение Гродно и Волковыска. Тогда и получил полк наименование Волковысского.
Вскоре наш полк перелетел на аэродром в районе города Мир. Какие леса там были! И выходили из этих лесов немцы: группами и поодиночке, чуть ли не целыми частями. Ждали они нас, что ли? Оказывается, да, ждали. Боялись сдаваться партизанам, от которых они ожидали немедленного возмездия за все те преступления, которые совершили на многострадальной белорусской земле. Сдавались немцы даже женщинам, если те были одеты в военную форму.
Запомнился мне допрос двух командиров пехотных полков, которые вышли из леса с группой солдат в районе нашего аэродрома. Мне на том допросе пришлось выполнять роль переводчика. Немцы были понурые, небритые и твердили какими-то деревянными голосами одно и то же: война проиграна и они, желая ее скорейшего окончания, добровольно сдаются в плен.
6 июня 1944 года союзники наконец-то открыли второй фронт.
Командиры полков ситуацию оценили точно. Неужели действительно скоро конец войне? Скорей бы...
20 июля наши войска вступили на территорию Польши, а 27 июля освободили Белосток и захватили плацдарм на реке Нарев. С приближением советских войск к Висле польское подполье спровоцировало в Варшаве вооруженное восстание, которое скоро стало массовым, антифашистским. О трагедии Варшавского восстания много сказано, написано. Нелегко было и нам, поверьте. Ведь восстание начали, даже не предупредив об этом наше командование, без учета сложившейся обстановки. Ведь к тому времени Советская Армия, прошедшая с боями больше 600 километров, понесла значительные потери, нуждалась в пополнении, отдыхе, подтягивании резервов. Она не могла прорвать сильный танковый заслон на пути к Варшаве.
Штурмовики нашей дивизии в это время наносили по Праге ощутимые удары. Я помню окутанную дымом Варшаву, взрывы в черте города - это фашисты разрушали артиллерийским огнем столицу Польши. Восстание было подавлено. Наши войска были вынуждены перейти к обороне и приступили к подготовке новой операции. Наш полк базировался тогда недалеко от города Ружаносток.
В это время в полк вместе с армейской газетой "Крылья Советов" прислали и несколько брошюр "Четыре победы". Написал ее корреспондент газеты Иван Цветков после обстоятельной беседы со мной о проведенных воздушных боях и о том, как мне удалось сбить четыре фашистских истребителя. Странное чувство я испытывал, читая эту брошюру. Вроде написано обо мне, и все точно, все правильно. И в то же время словно и не обо мне рассказывалось: уж больно герой книжки был хорош, прямо как с плаката, я же знал за собой немало всяческих недостатков. Но, наверное, так и надо было писать во время войны. Кому были интересны мои недостатки? А вот опыт мог пригодиться многим. И не роман же писал Цветков, не психологическую драму...
16 - 17 сентября войска 2-го Белорусского фронта с ходу захватили плацдарм на западном берегу реки Нарев южнее Ружан и удерживали его, отражая контратаки противника. 4-я воздушная армия оказывала большую помощь защитникам ружанского плацдарма. Тогда мы перелетели еще ближе к линии фронта, на аэродром у Яблонь-Костельной. Тогда же произошел случай, который запомнился надолго.
Группа "илов" под командованием Ежова вылетела на штурмовку. Еще не дойдя до цели, штурмовики были атакованы немецкими истребителями. Завязался бой. "Ил", который пилотировал молодой летчик Иван Пустовит, был подбит зениткой. Летчик отчаянно боролся за то, чтобы спасти самолет и свою жизнь, разумеется. Он сбросил бомбы, повернул к своим, пошел со снижением. Но сбить пламя так и не удалось. Летчики видели, как самолет Пустовита врезался в крышу двухэтажного дома.
Погоревали мы о погибших товарищах, мысленно простились с ними. Каково же было удивление, когда через несколько дней Пустовит предстал перед нами! Он рассказал, что, когда самолет врезался в дом и пробил крышу, фюзеляж, крылья, хвостовое оперение развалились, но бронированная кабина выдержала, осталась цела. Это и спасло жизнь членам экипажа. У воздушного стрелка была сломана нога (поэтому он и остался в госпитале), а летчик отделался синяками, ссадинами да рассеченной губой. Через некоторое время летчик Пустовит снова поднимал в воздух самолет. За время войны он совершил пятьдесят боевых вылетов.
10 октября 1944 года части 3-й армии, которые поддерживала 230-я Кубанская штурмовая авиадивизия, перешли в наступление. Войскам предстояло преодолеть глубоко эшелонированную оборону немцев. Главной задачей штурмовиков были действия по срыву и отражению танковых контратак. Действовали мы четко, и это во многом благодаря хорошо организованному управлению авиацией. Уж тут от души пришлось поработать штабу дивизии, который возглавлял полковник Урюпин!
Управление штурмовиками во время расширения плацдарма на западном берегу реки Нарев осуществлял командир дивизии С. Г. Гетьман.
Потом Семен Григорьевич рассказывал, что на плацдарме было три радиостанции наведения. Основная рация располагалась на наблюдательном пункте командующего 3-й армией, здесь находился и Гетьман. Первая вспомогательная рация наведения была на КП командира 41-го стрелкового корпуса, вторая - на КП командира 35-го стрелкового корпуса. При каждой станции находился офицер штаба нашей дивизии. Необходимость установки вспомогательных раций диктовалась тем, что с главной радиостанции невозможно было управлять всеми штурмовиками, действующими в полосе наступления.
Находясь при главной радиостанции, наш комдив постоянно был в контакте с командующим армией, мог легко связаться со всеми командирами стрелковых корпусов. Прямой провод был и с командующим 4-й воздушной армией. Офицеры штаба нашей дивизии, находившиеся при ней вспомогательных радиостанциях, в свою очередь, четко взаимодействовали с командирами стрелковых корпусов. Казалось, откуда бы нам, рядовым летчикам и стрелкам, знать все эти тонкости штабной организации, штабной работы? Да и не знали мы тогда их! Но чувствовали - отлично. Потому что задания получали четкие и, больше того, при подходе к цели обязательно связывались со станцией наведения и уточняли цель. Все это исключало ошибки и облегчало боевую работу летчиков. Естественно, что каждый ведущий группы имел свой позывной - "Стрела", "Гром" или еще какой. Позывные время от времени менялись. Но немцы, видимо, как-то расшифровали эти позывные. И случилась такая история. С кем, спросите? Ну разумеется, с Тамерланом Ишмухамедовым.
