Н. Непомнящий Авт.-сост. - Вольф Мессинг
Я пыталась уговорить Сашу подвезти меня, но он был единственным дежурным врачом в своем отделении, кроме того, опасался за мое собственное здоровье. Я настаивала:
— Александр, это не мать разговаривает с сыном, вспомни наш лозунг: не шути с серьезными делами. Речь идет о чем-то более важном, чем мое здоровье. Садись в машину и быстро ко мне!
Через пятнадцать минут я влетела в кабинет профессора Крымского.
— Мы понимаем ситуацию, — сказал профессор, гостеприимным жестом указав мне на стул. — Даже если дальнейшие исследования окажутся бесполезными, мы можем сохранить мозг как достопримечательность. У меня есть друзья в Институте мозга, я обещаю, что позабочусь обо всем.
В мозге Мессинга никаких патологических изменений не обнаружили, он был стандартного веса, выглядел совершенно обычным. Мозг Мессинга мог представлять интерес для науки только в том случае, если он помог бы раскрыть тайну его удивительных способностей, но шансов на это было мало. Наука не дошла еще до такого уровня развития.
Единственный некролог появился 14 ноября в «Вечерней Москве». Публикация его была отсрочена в связи с ноябрьскими праздниками. По распоряжению Министерства культуры гроб с телом Мессинга должны были выставить в Центральном Доме работников искусств, чтобы все желающие могли попрощаться с ним. Еще раньше один из друзей Вольфа Мессинга достал маленькие ножницы и отрезал с виска покойного прядь волос. Он относился к Мессингу, сделавшему для него много хорошего, как к святому. Чтобы проститься с Мессингом, прибыли представители Моссовета, потом мы, наконец, решили закрыть гроб и отправиться в ЦДРИ.
На Октябрьской площади нас остановил милицейский патруль. И сообщил, что улица Димитрова перекрыта на два часа. Когда мы спросили, в чем дело, офицер ответил:
— Вы не знаете? Сегодня хоронят Вольфа Мессинга. Процессия проследует по этой улице.
— Мы крайне тронуты вашей заботой, — ответила я с грустной иронией, — но тело Мессинга находится в нашей машине. Мы направляемся в ЦДРИ. Днем мы поедем обратно.
У ЦДРИ уже собралась толпа народа. На каждые два человека приходилось по одному милиционеру! А что было бы, если бы о дате похорон объявили заранее? Возможно, власти боялись наплыва студентов, среди которых Мессинг был особенно популярен, или сборища верующих, считавших Вольфа святым. Последнее было особенно нежелательно, так как ничто не должно было содержать намека на то, будто талант Мессинга дар свыше. Так или иначе, когда вносили гроб, одна женщина объявила:
— Святой прибыл.
Я стояла в почетном карауле, когда Юрий Никулин, которого очень любил Мессинг, вошел в зал. Молча и как-то застенчиво он подошел к гробу и встал рядом со мной. Взглянув на его лицо, я заметила следы грима. Никулин снимался тогда в фильме и специально прервал съемки, чтобы попрощаться с Мессингом.
Наконец пришло время похорон. Так как я была его самым близким другом, то все хлопоты легли на меня. И я приняла решение, чтобы Вольфа похоронили на Востряковском кладбище рядом с его женой. Затем в ЦДРИ были устроены поминки, на которых собралось тридцать человек. Представитель Министерства культуры сказал речь, в которой попытался упомянуть все заслуги Мессинга перед обществом, включая пожертвование на истребители во время войны и благотворительную помощь детскому дому. Но он забыл упомянуть о том, что Мессинг своими выступлениями привлек миллионную аудиторию, что принесло в государственную казну солидный доход. Он также не выступил с предложением организовать фонд для изучения его парапсихологических способностей. И после смерти Вольфа к нему продолжали относиться только как к артисту.
Через некоторое время после смерти Мессинга произошли события, которые напоминали чем-то детективный роман. Мне позвонила Валентина Ивановская и рассказала, что ее вызывают в милицию по делу, связанному с Вольфом Мессингом. На следующее утро получила повестку и я. Мы должны были стать свидетелями описи имущества Вольфа. Кроме нас с Валентиной присутствовали представители Первой нотариальной конторы.
Юристы заполнили нужные документы и начали осмотр квартиры. Они открыли старый, обитый железом сундук. Когда-то в нем хранились вещи Аиды Михайловны, но теперь он был пуст, если не считать нескольких пожелтевших газет, под ними лежал пояс с двумя маленькими кармашками, который я сделала для Вольфа. В карманах обычно хранились важные бумаги и бриллиантовое кольцо в три карата, которое Вольф носил как талисман. Так же в сундуке находилось несколько фотографий. Карман с кольцом оказался пустым. Сберегательные книжки содержали записи о вкладе более миллиона неденоминированных рублей. Были и наличные восемьсот рублей.
Так как завещания Вольф не оставил, мы, близкие его друзья, высказали пожелание, чтобы эти деньги пошли на памятник ему. Но юристы объяснили нам, что по закону эти деньги принадлежат теперь государству. Как будто государство и так не было в долгу перед Вольфом за весь тот доход, который собирали благодаря ему! Когда эта мрачная процедура закончилась, мы подписали документы и с облегчением удалились. Но на этом наши мытарства не кончились. Вскоре меня и других друзей Вольфа вызвали на Лубянку.
Каждому задавали один и тот же вопрос: что стало с драгоценностями, которые Мессинг контрабандой провез в страну? Куда делось его знаменитое кольцо? С каждым днем, если судить по словам следователей, оно набирало вес. Был произве ден обыск у хозяйки Мессинга, но ничего принадлежавшего Вольфу не обнаружили. Не нашлись и под арки, которые Мессинг получал на протяжении многих лет. У него скопилось много необычных вещей; из его коллекций игрушек, изделий народных промыслов, картин и гравюр, восточных халатов ручной работы, морских раковин и кораллов с Дальнего Востока можно было бы организовать выставку. Но все это исчезло. Пока Мессинг болел, а также после его смерти доступ в его квартиру имела только хозяйка. Смешно об этом говорить, но следователи явно нуждались в каком-либо Вольфе Мессинге, чтобы раскрыть эту загадку. Однако среди сотрудников Лубянки не было телепатов.
Проходили годы, но мысль поставить памятник Мессингу не покидала меня. Валентина Ивановская написала письмо в Министерство культуры. Ответ был таков: да, памятник следует поставить, и далее ничего конкретного. Потребовалось бы две тысячи рублей, но это не было камнем преткновения. Казалось, кто-то постоянно пытался расстроить наши планы. Мы продолжали атаковать Министерство культуры просьбами, однако безуспешно.
Как правило, после смерти творцов остается наследие, некие материальные свидетельства их таланта. Так, после художника остаются полотна, после композитора — партитуры. Даже садовник после себя оставляет дерево или куст, который посадил своими руками. Но какие следы в этом мире оставляют колдуны, медиумы или парапсихологи? Те, чей талант состоит в том, чтобы видеть невидимое и слышать неразличимое на слух?
