Франсуа де Жоффр - Нормандия — Неман
Ну, а мне не хватает времени, чтобы в знак поздравления пожать самому себе руку. Я слишком удалился от своей базы и окончательно потерял представление, где я нахожусь. Направление на восток! Внизу ничто не может послужить мне ориентиром: тянутся однообразные, сменяющие друг друга леса и перелески. Бензин на исходе. Его хватит самое большее на десять минут полета. На восток, только на восток, черт возьми! Держаться как можно дольше, скорее перетянуть за линию фронта и сесть на первом же поле, чтобы спасти самолет.
В этот день удача сопутствовала мне. Без особых происшествий я приземлился на бывшем аэродроме, километрах в двадцати от Гросс Кальвечена. Два дня похода и постоянных расспросов. Ночь на ферме с дрожащими от страха крестьянами. Наконец, я добрался до одной из авиагрупп бомбардировщиков Пе-2, командир которой приказывает отремонтировать и заправить мой самолет. 2 января я возвратился на свой аэродром. Я был обессилен, умирал от голода и усталости. Первой фразой майора Вдовина была:
— Похоже, что вы начали увлекаться туризмом? Что же все-таки с вами стряслось?..
Раздосадованный, я с трудом сдерживаю резкие слова. Извиняюсь за то, что прибыл целым и невредимым, и направляюсь доложить о прибытии Пуйяду. Вечером майор Вдовин, поставленный уже в известность о моем приключении, дружески обнимает меня за плечи и от всей души поздравляет:
— Хорошая работа, товарищ де Жоффр!
А Матрас высказывает мнение, сложившееся обо мне в полку:
— Барон, «поделить» вас невозможно! Чем больше проходит времени, тем прочнее становится ваша шкура!
В этот же день мой товарищ Марши сбил в одном бою два «мессера», и полк «Нормандия — Неман» зарегистрировал свою двухсотпервую победу.
Боевая горячка вновь охватывает нас. Летаем парами, патрулируем днем в районе Шталупинена и Кенигсберга. Возглавляемая Дешане группа в составе Мартэна, Меню и Версини сталкивается с несколькими истребителями Мессершмитт-109. Мартэн творит чудеса. В первой же мастерски проведенной атаке он сбивает одного истребителя и подбивает второго, с которым затем расправляются Дешане и Меню.
Наступает очередь вылета нашей эскадрильи. Эйхенбаум с земли, находясь на передовой, наводит нас на противника. Мерцизен, Дуар, Кастэн, Блетон немедленно завязывают бой с четырьмя «мессерами». Мерцизен с малой дистанции расстреливает своего противника. Блетон и Кастэн в свою очередь подбивают два Фокке-Вульфа-190. Дуар — свидетель этого боя. Шалль и Микель при поддержке капитана Матраса сбивают еще одного «мессера». Но всякая медаль имеет оборотную сторону: упоенный радостью победы, Микель садится, позабыв выпустить шасси.
Все истребители нашего полка перелетели на новый аэродром в Допинеме, в восьми километрах от фронта, на основном направлении наступления Красной Армии.
Орудия громыхают всю ночь. От их грохота беспрерывно дрожит земля.
Создается впечатление, будто мы снова вернулись в Антоново. Вся авиация немцев в воздухе. Немецкие летчики пытаются любыми средствами помешать русскому наступлению, мы не знаем ни минуты передышки. Стоит сильный мороз. Мы переоделись в специальное обмундирование: унты из собачьих шкур, подбитые мехом комбинезоны, меховые шапки-ушанки. Но, даже несмотря на одежды полярников, я еще и теперь не могу понять, как у нас не отваливались от мороза пальцы, когда в струе воздуха от вращающегося винта нам приходилось закреплять свои парашюты голыми руками!
Но морозное небо, к счастью, принимает на себя заботу о нашем обогревании. Наша эскадрилья вступает в бой с шестьюдесятью Фокке-Вульфами-190, несущими под фюзеляжами бомбы весом 500 килограммов. Начинается чудовищное побоище. Самолеты заполняют все небо. Они кружатся, беспрестанно пикируют, порой вспыхивают и, оставляя за собой полосы дыма, устремляются вниз.
— Барон, не упусти, это твой…
Бедный «фокке-вульф» мечется под моими пулями. Он забывает сбросить бомбы, что, возможно, и позволило бы ему спасти свою шкуру. Две очереди, и вот он, пылающий, как головня, входит в штопор.
— Берегись, барон!
Это предупреждает Андре. Инстинктивно я беру ручку до отказа на себя, едва не сломав ее. Мой «як» взмывает вверх. Вражеские пули проходят ниже и зеленое металлическое чудовище с черным крестом проносится метеором под моим фюзеляжем. Его преследует Андре. Хотя снаружи минус 40 градусов, у меня на лбу выступают крупные капли пота.
Только успеваю вернуться на базу, как слышу:
— Барон, вам снова вылетать.
— Есть, мой командир! Через минуту, только проглочу чашку чаю.
— Хорошо, — торопливо говорит Дельфино, — отдохните немного. Вы, Микель, сегодня еще, не вылетали, возьмите его самолет. Де Жоффр вылетит на следующее задание.
Вылетает Дельфино, за ним сразу же отрывается Микель. Мы так его больше и не увидели. Уроженец Безье, мой товарищ по учебе в Ниме и по охоте на зайцев, Микель погиб буквально через несколько минут после того, как пожал мне руку, садясь в мой самолет. Смерть, предназначенная, вероятно, мне, досталась ему.
Несмотря на мороз, который, кажется, становится все сильнее, атаки люфтваффе продолжаются. Тявканье пулеметов, громовые раскаты пушек, завыванье моторов перемешиваются с глухими стонами ветра.
В вихре снега приземляется капитан Шалль, тяжело раненный в левую руку. Он нашел в себе силы уйти от неожиданно напавшего на него «фокке-вульфа» и благополучно посадить самолет. Вся кабина его залита кровью. Шалль только что сбил восьмой самолет противника.
Соваж-старший уничтожает одного «фокке-вульфа» и тут же вместе с Пикено и Шаррасом вступает в неравный бой почти с двадцатью «мессерами». Три «яка», каждый защищая хвост своего товарища, смело атакуют. Но виражи Пикено недостаточно крутые. Воспользовавшись этим, один из «мессеров» пристраивается ему в хвост.
— Ближе, Пикено, ближе…
Слишком поздно. Снаряд пробивает бензобак. Машина взрывается в воздухе. «Мессеры», довольные своей добычей, улетают. Соваж возвращается на аэродром, а Шаррасу еще удается отомстить за Пикено: преследуемый им одиночный «мессер» задевает за верхушку дерева и разбивается.
Мы превратились в роботов и не испытываем больше никаких чувств, обычных для нормальных людей. Нам не хватает времени посмотреть на себя в зеркало. И, если бы мы это сделали, наш собственный вид, безусловно, испугал бы нас. Нам не хватает времени оплакивать погибших товарищей. У нас нет больше слез. Одна лишь мысль преследует нас — мысль о враге.
Через несколько дней Матрас и я сбиваем двух фрицев около леса под Инстербургом. Они не заметили нашего приближения. Это был лакомый кусочек! Пристроившись в хвост, мы уверенно препроводили эту пару в прусскую землю, к их предкам. Вечером мы потеряли нашего бедного Женеса. Кастэн садится на «брюхо» в районе Наумиестиса. За четыре дня наступления полк «Нормандия — Неман» уничтожил 25 вражеских самолетов, повредил 12, но мы потеряли трех летчиков, и семь «яков» были выведены из строя. Майор Дельфино может гордиться своим полком. Он сам участвует почти в каждом бою. Но еще неделя таких сражений, и от полка останется только воспоминание.
