Нуэль Эммонс - Чарльз Мэнсон: подлинная история жизни, рассказанная им самим
В «Спиральной лестнице» это воспоминание вернулось ко мне. У меня был немалый опыт по части кислоты, и мне было знакомо ценное состояние, ею вызываемое: разум словно пробуждается и видит мир, начинающийся там, где заканчивается реальность. Раньше я уже чувствовал вибрации космической энергии и наслаждался созданными психикой образами, но этот трип позволил мне ощутить самое глубокое проникновение в суть вещей, пережить сверхчувственное восприятие, столкновения с демонами, погружение в божественное и общение с многочисленными богами, о которых я только знал.
Я снова был мальчиком и стоял у того окна. Я уже поднялся с колен. Рядом со мной был какой-то мужчина в длинном белом одеянии. Он не был похож на Иисуса, как в моем детском видении, но чувствовалось, что это кто-то святой. Мы висели в воздухе. Рука мужчины лежала у меня на плече. Он хранил молчание, но я услышал усиленное раскатами эха послание, словно идущее с небес: «Вот, Чарли, те, кто тебя любят, и ты нужен им». Слова раздавались у меня в ушах, проникая в каждую пору моей кожи, наполняя тело пониманием того, что уловил разум. Все еще находясь в воздухе, я обвел взглядом море лиц, выражавших любовь и доверие. Они смотрели на меня. Слова растаяли, и человек в белом одеянии поплыл прочь. Когда он исчез, из мальчика я превратился в мужчину, облаченного в белые одежды.
Видение оставило меня. Я мельком взглянул на свою одежду и понял, что это не белое облачение. Я стал искать море лиц, но обнаружил лишь четырех девушек с остекленевшими глазами. Они унеслись в свои трипы. Мы по-прежнему сидели, как индейцы, в комнате, где все остальные тоже были под кайфом.
До меня дошло, что увиденное мною — результат действия кислоты. Но в то же время, оглядывая комнату, я читал лица людей, как открытую книгу. Я мог проникнуть в их сознание или тело, если бы захотел. Вот напротив нас сидел какой-то великан, только что не Будда. Он не отрывал от нас взгляда с тех пор, как мы уселись на полу. Он пялился с презрением и злостью. Понятия не имею, с чего бы вдруг. Его пристальный взгляд бесил меня. Как только я отметил это раздражение, какая-то пошатывающаяся парочка, направляясь в другую комнату, опрокинула тяжелую напольную лампу, поранив тому человеку голову. Я улыбнулся и отвел от него взгляд, чувствуя себя так, словно это я нанес ему удар.
В дверном проеме я увидел Сэди. Она танцевала, голая по пояс. Двигаясь в дверном проеме, она привлекала к себе внимание людей, находившихся в комнатах по обе стороны двери, в одной играла музыка, в другой сидели мы. Лучше и придумать нельзя, чтобы тебя заметили. Когда я только посмотрел на нее, она стояла ко мне спиной, но когда я позвал ее, она обернулась, перестала танцевать и вопросительно посмотрела на меня. Я улыбнулся и кивнул, показывая, что все одобряю. Она возобновила свой танец, стремясь выглядеть самой соблазнительной девушкой на свете.
Мы с девушками находились в каком-то своем мире, общаясь друг с другом без слов. Мне захотелось пить. Без единого слова Лин встала, сходила на кухню и принесла оттуда стакан воды. Я напился. Мэри начала было вставать, чтобы отнести стакан обратно. Все молча. Я подумал: «Мэри, ты носишь моего ребенка, так что расслабься, пусть Пэт отнесет стакан». Мэри расслабилась и осталась сидеть на полу. Пэт взяла стакан и отнесла его на кухню. Я наклонился вперед и положил руку на живот Мэри. Она забеременела от меня несколько месяцев назад, когда мы ездили в Северную Калифорнию. Под моей рукой ее кожа стала прозрачной, и сквозь ее плоть я видел пятимесячного эмбриона, в котором явно угадывался мальчик.
Переживания и какие-то открытия, казавшиеся достижимыми благодаря кислоте, сделали ЛСД и прочие психические стимуляторы существенной частью нашей жизни. Под кайфом некоторые вещи становились такими ясными и реальными, что я не мог не верить в них и после того, как действие наркотика прекращалось.
Благодаря изобилию и разнообразию наркотиков в «Спиральной лестнице», время никогда не имело значения. Конечно, если ты был одним из тех, строивших из себя «правильных днем», то тебе приходилось спешить домой, чтобы вновь стать примерным гражданином. Но время теряло значение для нас, тех, кто не притворялся и без всяких перерывов жил так, как нам нравилось. Если ты хотел продлить удовольствие, а приход уже заканчивался, то ты залезал в ближайшую емкость и доставал оттуда все, что было нужно для продолжения кайфа.
Та первая вечеринка стала одним из крайне редких случаев, когда я позволил себе так переутомиться, что потерял ощущение происходящего и даже был не в состоянии понять, день сейчас или ночь. В какой-то момент — это могла быть еще та ночь или уже следующая — я обнаружил, что сижу один в автобусе. От меня воняло потом, поэтому я налил в кастрюлю воды и устроил себе ванну, а потом вытерся большим пляжным полотенцем. Умытый, с наброшенным на плечи белым полотенцем, я причесывался, когда в автобус вошла босая Сэди. Она заколебалась, посмотрела на меня и на полотенце, прикрывавшее большую часть моего тела. У нее были грязные ноги, в кастрюле оставалась вода. «Иди сюда, давай я вымою тебе ноги», — сказал я Сэди. Так я и сделал. Позади нее стоял парень, тоже по пояс голый и без обуви. Уверен, Сэди притащила его сюда, чтобы переспать с ним. После того как я вымыл Сэди ноги, она повернулась и помыла ноги своему приятелю. Потом она рассказывала, что происходящее стало для нее своего рода религиозным переживанием. «На Чарли были белые одежды, и любовь к нему переполняла меня. Я думала, это был Иисус», — твердила она. И все в это поверили. Если и говорили, что это чушь собачья, то только в шутку. Если какое-то белое широкое полотенце, чьи-то грязнущие ноги и пара слов какой-то обдолбанной психованной девки могут заставить группу людей поверить, что парень в полотенце — кто-то вроде Бога, то могу сказать, что в мире найдется немало людей, еще более сдвинутых, чем я, с точки зрения большинства.
Если Сэди и ее приятель искали уединения, то я не собирался им мешать. Я вышел из автобуса и направился обратно в дом. Но я сделал лишь несколько шагов, как навстречу мне из дома вышли несколько девушек. С ними были и новые знакомые. Меня быстренько развернули, и мы пошли к автобусу. Двенадцать девушек и пятеро парней — нас было неравное число, зато нас не обременяла ни совесть, ни комплексы, кроме того, мы были накачаны наркотиками, нам было наплевать на запреты и страшно любопытно испытать многообещающий и волнующий опыт предстоящего секса. У нас с ним не было никаких проблем.
Безудержное совокупление, полный отрыв, оральный секс, гетеросексуальный и гомосексуальный разгул, мастурбация, наполнившие ночь, — не я все это начал и уж тем более не давал установки на это. Не стану отрицать, кое-кому из девушек я помог избавиться от комплексов, которые помешали бы им участвовать в чем-то подобном, но не я организовал эту оргию. На самом деле лично для меня происходящее стало чем-то вроде красного сигнала светофора: «Эй, стоп! Ситуация начинает выходить из-под контроля». Сохраняя остатки самоконтроля, вскоре я обнаружил, что стою посредине дороги и смотрю вслед удаляющемуся от меня автобусу. Мне следовало вести себя с большей осторожностью, по крайней мере, когда мы находились на чужой территории.
