Игорь Пыхалов - Как клевещут на Сталина. Факты против лжи о Вожде
«Дмитрий Васильевич Аверин 19-летним парнем добровольно вступил в Красную Армию и был в составе Первой Конной армии Будённого кавалеристом-разведчиком. После гражданской войны – служба в строевых частях, учеба в Академии имени М.В. Фрунзе. В должности командира дивизии участвовал в 1939 году в освободительном походе Красной Армии в Западную Белоруссию.
С первых дней Великой Отечественной войны – на фронте. В июле 1941-го был назначен комендантом Киевского укрепрайона, в августе – командиром 199-й стрелковой дивизии.
И вот, простившись в Староверовке с дивизией, которую провел через, казалось бы, непреодолимые преграды, комбриг Аверин отбыл в Чкаловскую область формировать 196-ю стрелковую дивизию. В 1942 году это соединение было выдвинуто на донские рубежи.
В ходе наступления немецко-фашистских войск на Сталинград и их выхода к Дону в районе Калача-на-Дону 196– я стрелковая дивизия оказалась в окружении. И вновь Аверину, как ранее под Полтавой, пришлось вести свои части на прорыв. 7 августа 1942 года командир 196-й стрелковой дивизии комбриг Аверин погиб смертью храбрых. Тело отважного командира-коммуниста покоится близ хутора Плесистов Суровикинского района Волгоградской области»[290].
И действительно, согласно данным ОБД «Мемориал», командир 196-й стрелковой дивизии Аверин Дмитрий Васильевич убит 7 августа 1942 года[291].
Многие слышали о героическом подвиге лётчика М.П. Девятаева. 13 июля 1944 года старший лейтенант Девятаев был сбит и попал в плен. Через некоторое время он оказался в концлагере на острове Узедом. 8 февраля 1945 года группа из 10 советских военнопленных совершила дерзкий побег, захватив немецкий бомбардировщик «Хейнкель-111». После двух часов полёта самолёт, пилотируемый Девятаевым, сел в расположении советских войск[292].
Рассказывая о подвиге Девятаева, нынешние СМИ нередко добавляют, что вернувшись к своим, он якобы попал в ГУЛАГ и был освобождён только после смерти Сталина. Вот что говорит по этому поводу сам Девятаев:
«– Михаил Петрович, а правда, что вы после побега из плена пятнадцать лет сидели? – иногда задают мне вопрос.
Что же? Такие толки породили годы безгласности. Нет. Я не сидел в тюрьме. Эти слухи пора развеять. Но сразу же после побега мною, моими друзьями по экипажу особо не восторгались. Скорее наоборот. Мы подверглись довольно жестокой проверке. Длительной и унизительной»[293].
И действительно, пройдя проверку, в ноябре 1945 года старший лейтенант Девятаев был уволен в запас. С 1946 года он работал в Казанском речном порту[294]. Причём вовсе не грузчиком, как утверждают некоторые авторы:
«Потом все же взяли меня в речной порт, дежурным по вокзалу. Всякое было, пленом этим мне то и дело тыкали. А с 49 года я уже ходил капитаном на катере»[295].
Комбриг Д.В. Аверин
К сожалению, подвиг Девятаева действительно не был своевременно оценён по заслугам. Лишь 15 августа 1957 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза[296]. Тем не менее, репрессиям он не подвергался.
Среди «жертв» виртуальных репрессий встречаются не только военные, но и сугубо штатские люди. Откроем, например «Большой энциклопедический словарь»:
«Кафенгауз Лев (Леон) Борисович (1885-1940), экономист. Автор одного из первых исследований по монополизации российской промышленности (1910). Работал в ВСНХ (1919-30) начальником Центрального отдела статистики. Организатор выпуска статистических ежегодников “Промышленность СССР” (1921-28), ежемесячного бюллетеня ВСНХ (1923-30). В 30-е гг. – исследования в области производства и потребления чёрных металлов в СССР. Репрессирован; реабилитирован посмертно»[297].
Казалось бы, всё ясно. «Репрессирован, реабилитирован посмертно» – значит либо расстрелян «сталинскими палачами», либо, в лучшем случае, умер в заключении. Тем более, и год смерти подходящий.
Однако при более детальном знакомстве с биографией Льва Борисовича всё оказывается не так трагично:
«В такой обстановке в августе того же [1930] года и был арестован Л.Б. Кафенгауз…
Судьба Льва Борисовича оказалась счастливее судьбы многих репрессированных учёных: он остался жив и в декабре 1932 г. до истечения срока ссылки вернулся в Москву…
После очередного увольнения с работы в начале 1937 г. ему после продолжительных и унизительных хлопот удаётся поступить в Институт экономики АН СССР. Здесь с 27 сентября 1937 г. и до конца жизни он и проработал в должности старшего научного сотрудника. 4 июля 1940 г. после продолжительной болезни на 55-м году жизни Лев Борисович скончался. Похоронен на Введенском кладбище в Москве. Реабилитирован в 1987 г.»[298].
То есть, «репрессирование» Кафенгауза выразилось в двух годах ссылки, после которой он благополучно вернулся в Москву и работал по специальности до конца жизни.
А вот предисловие к учебному пособию «Социология в России»
«Поскольку базисные (социально-экономические) отношения в марксистско-ленинском понимании играют безусловно доминирующую роль в общественном развитии, именно социология труда и производства (глава 10, написанная А.Кравченко при участии В.Щербины) получила наилучшие возможности для развития после тридцатилетнего перерыва – после того, как в 20-30-е гг. были репрессированы выдающиеся социоэкономисты и теоретики производственной организации – А.Богданов, А.Гастев, П.Керженцев и многие другие»[299].
На самом деле из трёх перечисленных персоналий репрессирован был только А.К. Гастев.
Александр Александрович Богданов (настоящая фамилия Малиновский), будучи директором Института переливания крови, погиб 7 апреля 1928 года, производя на себе опыт.
Платон Михайлович Керженцев (настоящая фамилия Лебедев) умер в Москве 2 июня 1940 года. На момент смерти – заместитель директора издательства «Советская Энциклопедия». Репрессиям не подвергался.
Особенно прискорбно, что процитированное предисловие подписано не кем-нибудь, а В.А. Ядовым, на тот момент директором Института социологии РАН.
Глава 13. Читая Солженицына
Опровергать Солженицына – занятие нудное и неблагодарное. Приди кому в голову детально разобрать каждую солженицынскую ложь – получится фолиант, не уступающий по толщине пресловутому «Архипелагу». Поэтому здесь я ограничусь лишь разбором отдельных высказываний нобелевского лауреата.