Андрей Орлов - Осень 93-го. Черные стены Белого дома
На другой стороне Москвы-реки слышался гул моторов бэтээров, которые буквально окружили Дом Советов, поливая все пространство перед ним пулеметным огнем. Явственно чувствовался запах гари, появлялись клубы черного дыма, как будто кто-то жег автомобильные покрышки. Рядом с пандусом у мэрии горел городской автобус, еще ближе к мосту пламя охватило поливальную машину и троллейбус, стоящий поперек проезжей части. Все это Орлов отчетливо видел, пробираясь вдоль стен жилого дома на набережной Тараса Шевченко. Он был далеко не один — сотни людей также, как и он, стремились пройти к Новоарбатскому мосту. У тротуаров стояли военные грузовики с крытым верхом, автобусы и бэтээры. Рядом с ними — солдаты внутренних войск, омоновцы и еще какие-то военные, по-видимому, выведенные на передовой рубеж для ведения боевых действий.
Не доходя до моста, Орлов повернул влево, услышав выстрелы, быстро перебежал дорогу и прижался к парапету. Здесь тоже было довольно много людей. По их внешнему виду можно было понять, что это случайные прохожие или жители близлежащих домов, словом — зеваки.
«Что привело их сюда? Желание испытать острые ощущения или маниакальное стремление увидеть позор проигравших, простое любопытство или расчет на то, что можно будет чем-то поживиться?» — думал Орлов, глядя на окружавших его людей.
Тем временем со стороны Кутузовского проспекта стал все более отчетливо доноситься скрежет гусениц. По освобожденной от транспорта магистрали в сторону Новоарбатского моста двигалась колонна танков в камуфляжной расцветке. Люки их были задраены. Танки шли на приличной скорости, обдавая выхлопными газами людей, стоящих на тротуарах и плавно раскачиваясь на неровностях дороги.
Орлов стоял у гранитного парапета и не верил своим глазам: все пространство вокруг было запружено пестрой толпой. Юноши и девушки в джинсах и разноцветных ветровках, крепкие парни в черных куртках и камуфляже, солидные дядечки в плащах, женщины в цветастых платьях и брючных костюмах, мамаши с детьми, и, конечно же, мальчишки, снующие в толпе, — вся эта масса с интересом наблюдала за разворачивающимися событиями.
Оцепление, состоящее из вооруженных автоматами солдат в темной униформе, бронежилетах и в касках, расступилось, пропуская танки на мост. Четыре броневых гиганта, сильно газуя, выстроились в ряд на самой середине моста, два других — остались за оцеплением, по-видимому, в качестве резерва. Следом показались еще танки, которые на быстром ходу повернули в сторону набережной с левой стороны моста. Туда же направились и несколько боевых машин пехоты с расчехленными крупнокалиберными пулеметами. Зеваки только успевали разбегаться в разные стороны, а некоторые ломанулись к Москве-реке, наверное, занимать места в первых рядах разворачивающейся драмы. Несмотря на непрекращающийся треск выстрелов, доносящихся со стороны Белого дома, никто даже не пытался прятаться за деревьями или припаркованными у тротуаров машинами и автобусами.
ВОСПОМИНАНИЯ: «В 6.45 началась стрельба. Я тогда как раз на часы посмотрел. Мы стояли тогда с Виктором Илюхиным[33]. Я увидел, что бэтээры пошли с этой стороны и по Девятинскому переулку. То есть они огибали здание. Я посмотрел и говорю:
— Смотри, Витя, они окружают.
А он говорит:
— Ну, что ж, будут стрелять.
— Неужели будут?
— Будут, будут.
Только мы поговорили, и пошли выстрелы… Ровно в шесть сорок пять…» (Из воспоминаний НА. Шашвиашвили, в 1993 году — народного депутата, члена Верховного Совета Российской Федерации.)
СВИДЕТЕЛЬСТВО: «…Мы продвигались со стороны гостиницы «Мир», мимо здания СЭВ. И где-то около 8 часов подразделения выдвинулись к стенам Белого дома. Я доложил наверх о том, что весь состав выдвинулся, находится у подъездов, чтобы хоть как-то предупредить… Я понимал так, что люди стоят у стен дома, значит, орудия применяться не будут.
Во время выдвижения подразделения в полку погибло пять человек и 18 были ранены. Расстреливали сзади. Я сам лично это наблюдал. Стрельба велась со здания американского посольства, с крыши, с колокольни у гостиницы «Мир». Все погибшие и раненые были расстреляны сзади. Кто стрелял, я не знаю, хотя предположения есть…» (Из показаний В.А. Сорокина, в 1993 году заместителя командующего ВДВ, на заседании Специальной комиссии Госдумы по оценке соблюдения процедурных правил и фактической обоснованности обвинения, выдвинутого против Президента Российской Федерации, от 8 сентября 1998 года. —Д.О. Рогозин. Ястребы мира. Дневник русского посла. Москва, 2010 год.)
В небе послышался гул вертолетов. «Один, два, три», — считал про себя Орлов. Они сначала покружили в небе, затем один за другим стали пикировать на Дом Советов. Толпа радостно загомонила. Андрей подумал, что начинается бомбардировка, но вертолеты быстро вышли из пике и удалились в западном направлении. «Имитация бомбометания», — догадался он.
Несмотря на то что оцепление не пропускало толпу на сам мост, где уже изготовились для стрельбы танковые орудия, часть людей оказывалась на проезжей части проспекта, кто-то перебегал на противоположенную сторону. Молодые люди на велосипедах, среди которых была одна девушка, совершенно спокойно обогнули цепь солдат и направились к набережной. Несколько человек, стоящих рядом с Орловым, дождавшись, когда немного стихнет стрельба, перебежали на другую сторону моста. Возможно, им хотелось занять более удобное место для обзора.
Андрей, воспользовавшись моментом, слегка пригибаясь, перебежал на другую сторону. Правда, пригибаться, по существу, не имело никакого смысла, поскольку шальная пуля могла достать где угодно. А уж если кто-то захочет открыть прицельный огонь, то здесь, в районе Новоарбатского моста, все были как на ладони. Задержавшись у гранитного парапета, он стал в числе многочисленных зевак продвигаться к центральной части моста.
ВОСПОМИНАНИЯ: «Я задавал себе вопрос: что я тут делаю? Я же не могу никак повлиять на ход событий! Находясь в наэлектризованной толпе, преимущественно состоящей из зевак, случайных прохожих и восторженных молокососов, я чувствовал себя совершенно чужим. Я не мог разделить настроения толпы, которая напоминала зрителей на трибуне стадиона, ожидавших начала матча любимых футбольных команд. Более того, у меня вдруг возникло ощущение беспомощности, когда понимаешь, что произойдет что-то страшное, по никак не можешь избежать этого. Наверное, такое чувство фатализма возникало в то время не только у меня…» (Из воспоминаний А.П. Орлова.)
