Дуглас Боттинг - Джеральд Даррелл. Путешествие В Эдвенчер
Много лет спустя, с ностальгией вспоминая первую высадку на африканском берегу, Джеральд говорил другу: «Это произвело на меня такое впечатление, что я несколько часов, даже несколько дней после приезда находился словно под воздействием наркотиков. Достаточно было стакана пива, чтобы я воспарил, как орел. Сидеть, пить пиво, наблюдать за ярко-оранжевой ящерицей, покачивать головой… Эти впечатления остались в моей памяти навсегда. Они живы, потому что я тогда жил по-настоящему.
Для Джеральда и его друга Джона Йелланда каждая минута первых дней, проведенных в Африке, каждый вид, каждый звук, каждое лицо, каждое животное и растение было источником удивления и радости. Они словно родились заново — все было им незнакомо и неожиданно. Они бродили, словно в трансе, восхищаясь и радуясь тому, что их окружало.
«В первый же вечер, — вспоминал Джеральд, — мы пообедали и отправились в маленький ботанический сад. Британцы повсюду устраивают ботанические сады, это для них словно загородные клубы. Вооружившись факелами мы спустились к небольшой речке, протекавшей в окружении пышной растительности. Словно пара школьников, мы принялись ловить все, что нас окружало, — древесных лягушек, мокриц, многоножек. Мы вернулись в гостиницу, нагруженные банками и коробками, и разбирали свои трофеи до утра».
Из маленькой белой гостиницы, расположившейся на вершине холма посреди уютной, усаженной цветами столицы Камеруна Виктории, Джеральд в припадке энтузиазма написал матери: «Страна эта просто великолепна. Мы с Джоном буквально захлебываемся от восторга при виде птиц и цветов». Куда бы ни отправились наши исследователи, везде им встречались массы экзотических созданий. На кокосовой плантации неподалеку от города они обнаружили гигантских многоножек — «наша первая добыча, шести футов в длину и толстые, словно сосиски». На берегу их поразили странного вида крабы — «пурпурные, с одной большой клешней и одной маленькой», а также стайки мелких рыбешек, головки которых напоминали миниатюрных бегемотов. «Если здесь все так великолепно, — писал домой Джеральд, — нам крупно повезло».
Джеральду и Джону часто приходилось общаться с местным населением. Делать это приходилось на ломаном английском, универсальном языке, которым Джеральд очень скоро овладел в совершенстве. Вот как описывал он матери типичный разговор с африканцем:
«Я: Доброе утро (очень по-английски).
Абориген: Доброе утро, сар. (Снимает грязную тряпку, заменяющую ему шляпу.)
Я: Мы ищем маленькую добычу [1] . Здесь есть маленькая добыча?
Абориген: Сар?
Я: Маленькая добыча. МАЛЕНЬКАЯ. ДОБЫЧА.
Абориген: А! Маленькая добыча, сар? Да, у нас есть много, сар, много!
Я (викторианским тоном): Где эта маленькая добыча, а?
(Абориген издает ряд восклицаний и жестов, которых я не понимаю.)
Я (притворяясь, что понял): Ага! Это место далеко-далеко? Абориген: Нет, сар, вы идти, идти пять минут, сар. Я (торжественно воздевая руки): Хорошо, ты показать мне.
Процессия пускается в путь. Впереди идут два аборигена, за ними мы с Джоном, ощущая себя так, словно снимаемся в голливудском фильме. Так мы проходим примерно полмили, а потом наши проводники принимаются отчаянно спорить на берегу довольно бурной реки. Я спросил одного из них, как можно переправиться на тот берег, и он сказал, что перенесет нас. Полагая, что другого выхода у нас нет, я вознес краткую молитву Господу и взгромоздился ему на спину. Как он перебрался через реку, я не знаю: вода доходила ему до бедер, а дно было довольно каменистым. К моему удивлению, он благополучно высадил меня на другом берегу и отправился за Джоном. Я никогда не видел ничего смешнее — Джон сидит на туземце, одной рукой вцепившись ему в шею, а другой придерживая сумку с банками и коробками для образцов. Когда они добрались до середины реки (самая трудная часть путешествия), Джон начал смеяться и его веселье заразило туземца. Он остановился посреди реки и согнулся от хохота Я думал, что они оба свалятся в речку и все мои ценные экспонаты унесет течением».
Безопасно преодолев реку и тронувшись на поиски «маленькой добычи», англичане ощутили страшную жажду и спросили у своих проводников, нет ли поблизости кокосовых пальм. Кокосовое молоко — единственный напиток, который в Африке можно пить без опаски.
«Мы проделали в скорлупе отверстия и сели на обочине дороги немного подкрепиться. Примерно в полумиле от нас росли высокие пальмы. Мы могли видеть, как мужчины забираются на пальмы, усаживаются на макушке и обрубают длинные ветви. Каждая ветка падала с пронзительным свистом, а когда она достигала земли, раздавался гулкий удар. Во время работы африканцы пели, и слушать это пение было очень приятно. Они пели обо всем, что видели, завершая каждый куплет протяжным припевом «Эоооо, эоооо». Когда Джон садился в машину, они пели: «Вот Джон садится в машину, эоооо, эоооо». Затем африканцы делали короткую паузу и пели: «Он едет в Беманду за молоком… эоооо, эоооо». И так далее. Вокруг нас пели птицы, доносился свист падающих ветвей, протяжное пение африканцев — и все эти звуки эхом отдавались в стволах деревьев. Это было чудесно. Джон сел, утирая пот, струившийся по его лицу, отхлебнул кокосового молока из своего ореха и сообщил мне: «Чертовски здорово, а, парень?»
Виктория была всего лишь прологом к настоящему шоу, а «маленькая добыча» ни в какое сравнение не шла с «большой, большой добычей», которую Джеральд с Джоном рассчитывали поймать в диких джунглях. Всю первую неделю они разбирали багаж и готовились к шестимесячному путешествию, которое им предстояло. Они намеревались проехать двести миль добраться до маленького городка Мамфе, разбить там лагерь и собирать животных в первобытном тропическом лесу.
В понедельник, 5 января 1948 года они наконец-то двинулись в путь. Такие путешествия стали для них обычными в последующие полгода. Для начала грузовик опоздал на четыре часа и прибыл до отказа забитым родственниками и знакомыми шофера. «После продолжительной, шумной и бестолковой перебранки пассажиры были высажены из машины со всеми хозяйственными предметами и домашним скотом. Затем шофер подогнал машину для погрузки; в связи с тем, что он при этом два раза наехал на живую изгородь и крепко задел стену гостиницы, мое доверие к его профессиональным способностям значительно уменьшилось, — вспоминал Джеральд. — Имущество наше было погружено в машину с такой ужасающей быстротой и небрежностью, что я принялся гадать, какая его часть доедет до Мамфе неповрежденной. Позднее выяснилось, что пострадали лишь наиболее необходимые и труднозаменимые вещи». На лобовом стекле грузовика большими белыми буквами было выведено «С богом!». «Только значительно позже мы поняли, какой насмешкой звучала надпись на машине».
