Павел Цупко - Пикировщики
Пикировщики звеньями бросались на учебные цели, бомбили, а на выходе их подстерегали два «яка» из 21-го истребительного, которые должны были атаковать «петляковых». Но штурманы и стрелки-радисты Пе-2 были начеку — они встретили атакующих «огнем» из кинофотопулеметов. Все было как в настоящем бою. Даже азарт!
После бомбометания и отражения атак истребителей — быстрый сбор в группу и снова заход на цель!
Наконец сброшены последние бомбы. Плотным строем эскадрилья возвратилась на аэродром, промчалась над стартом, перестроилась в цепочку и пошла на посадку.
— Три минуты! — показал часы командиру Лазарев… На самолетной стоянке Константин заметил новенькие Пе-2. Сосчитал: восемь штук. Поинтересовался у инженера Степанова, что за машины.
— Перегонщики к нам пригнали.
— Вот это дело! Сначала прислали летный состав, теперь самолеты! Научились воевать, Николай Степанович, а? — Комэск опять взглянул в сторону перегонщиков, решил наведаться к ним и отправился на старт докладывать Ракову.
На старте рядом с командиром находился генерал Самохин. Михаил Иванович приветливо поздоровался:
— Здравствуйте, товарищ Усенко! Скажите, какой сегодня день? Он ни о чем вам не говорит?
— Как же, товарищ генерал! Двадцать первое июня! Разве такая дата когда-нибудь забудется?
— Завтра сможете вылететь с эскадрильей в бой?
— Так точно! Первая эскадрилья, товарищ командующий, готова к выполнению боевых задач! — Константин взглянул на своего командира и осекся: тот смотрел на него с нескрываемым гневом. Что такое? Сказал что-то невпопад?
В разговор вмешался Раков:
— Товарищ генерал, эскадрилья Усенко выполнила всего второй полет. Ее рано посылать в бой, могут быть неоправданные жертвы. В других подразделениях звенья только слетываются…
Но командующего не убедили доводы командира полка.
— Вы знаете, что вчера взят Выборг? Так вот, в тылу советских войск на островах Бьёркского архипелага остались мощные вражеские батареи. Они обстреливают наших. Завтра с рассветом вашему полку, Василий Иванович, быть готовым к уничтожению этих батарей. Начинаем освобождение островов.
Получив разрешение быть свободным, Усенко зашагал к перегонщикам. Может, среди них встретит однополчан из 13-го?
Точно! У «петляковых» стоял… его бывший штурман Кронид Александрович Обойщиков. В 1942 году Кронид входил в экипаж Усенко штурманом звена. Вместе они летали над Баренцевым морем и Северным Ледовитым океаном, патрулировали союзные конвои, обороняли их в жестоких схватках с гитлеровскими асами. Потом Обойщиков стал флаг-штурманом эскадрильи, а Константина перевели на Балтику.
Боевые друзья обрадовались встрече, затрещали кости от крепких объятий.
— Как воюешь, Костя?
— Сейчас тренируемся!
— С каких пор на войне стали тренироваться?
— Честно. Тренируемся, да еще как! Ты ж знаешь школу Ракова: учиться и учиться до боя, учиться в бою и после!
— Разве Василий Иванович здесь?
— Командует нашим гвардейским!
— Добился-таки своего. Рад за него. Молодец! С таким командиром, Костя, можно вместе и до Берлина!
Константин вглядывался в дорогие черты лица друга: голубоглазый, крутолобый, все такой же статный, неугомонный. Только очень уставший, по глазам видно.
— Возьмешь к себе? Согласен рядовым, лишь бы на фронт, — попросился Кронид.
— Кто ж тебя отпустит с перегонки? Приказ Сталина!
Как обычно в таких случаях, вспомнили друзей, командиров. Воспоминания всегда нескончаемы. Но разговор прервался внезапно: Усенко увидел, что на старт вырулило звено Калашникова — дела звали его на стартовый командный пункт. На прощание обнялись.
— Счастливо, Кронид! Привет хлопцам!
— Удачи тебе, Костя! Будь жив!..
6Гвардии капитан Усенко перед строем эскадрильи объяснял порядок выполнения боевого задания. Задание было внезапным, и комэск, естественно, волновался: как поведут себя необстрелянные? Он внимательно вглядывался в молодые лица, старался по их выражению уловить настроение, реакцию. Серые, голубые, карие глаза смотрели на него с обычным ожиданием и готовностью. К своей радости, в этих глазах Константин Усенко не увидел признаков растерянности, неуверенности или страха. В них он читал одно: готовность лететь за ним, командиром, туда, куда он их поведет. Комэск заговорил обстоятельно:
— Для удара по батарее нам отведено на каждое звено всего по пять минут. За это время надо успеть сделать два захода и освободить место для других эскадрилий. Ясно? По самолетам!
Привычно гудели моторы. Пе-2, слегка покачиваясь, легко набирали высоту. Усенко видел, как рядом летели Цейн и Ржевский, звенья Аносова и Калашникова, истребители — все были на своих местах, и повернул на север.
Родные берега остались позади, а впереди на северо-востоке появилась цепь желто-зеленых островов.
— Цель по курсу! — показал на острова Кабанов.
Усенко оглянулся на ведомых и оторопел: куда подевался недавний четкий строй? Над морем болтанки не могло быть, а «петляковы» летели неспокойно: то один, то другой вдруг взмывал вверх, налезал на впереди летящего, отставал или проваливался и снова лез наверх.
— Нервничают ребята! — заметил штурман.
— Резонно! — подключился Василий Костромцов. — Они ж знают, что на этих островах посты наблюдения и зенитки. Значит, ждут, что зенитчики уже прицелились и вот-вот начнут палить. Я такое противное чувство пережил еще в финскую. Ничего! После первого боевого вылета пройдет!
Чтобы подбодрить молодых, Усенко включил внешнюю связь и заговорил спокойно, деловито, как на полигоне:
— Внимание, соколы! Цель видите? Она справа. Сейчас будем делать боевое развертывание, — и властно приказал: — Слушать всем! Звеньям перестроиться в колонну! Удар нанести с двух тысяч звеньями с пикирования! Два захода. Приготовиться! Начали!
Усенко заводил ведомых на батарею, и ему вдруг вспомнился его первый вылет на Большой Тютерс. Василий Иванович организовал такой стремительный бой, что он остался в памяти на всю жизнь. Раков тогда тоже летел на «десятке». Надо не сплоховать, чтобы у Ржевского, Цейна и остальных молодых летчиков этот бой остался в памяти предметным уроком.
Едва комэск вывел головное звено на боевой курс, как молчавшие зенитки открыли огонь: бой начался! Конечно, противодействие противника здесь было не таким, как под Коткой, но для молодых это же первое. Усенко посмотрел на ведомых. Ржевский и Цейн старательно держались рядом, повторяли противозенитный маневр. Порядок!
— Вижу цель, — голос у Кабанова ровный, спокойный. — Прямо по носу самолета в лесу тропинка. Видишь? Она упирается в дальномер, а параллельно видны три палочки. Это стволы орудий!
