Иван Пстыго - На боевом курсе
А сколько переживаний у жены летчика, пока ее муж в небе! Дневные ли, ночные ли полеты - она не спит, ждет. И никогда никаких обид. Мы, летчика сначала догадывались, а затем уж узнавали об этих переживаниях, и не от своих жен, а через других людей - диспетчеров, офицеров штаба. И вот сейчас, спустя долгие годы жизни в военных городках, гарнизонах, думаю, сколько же недосказано добрых слов своим боевым подругам в этих наших напряженных, как принято говорить, буднях боевой учебы...
Однако вернемся к тем будням. Наш полк через месяц оказался в городе Вышкове. Вышков стоит на большой магистральной дороге, проходящей через Брно на Оломоуц. Недалеко от Брно находится то место, где произошло Аустерлицкое сражение, и мы не преминули съездить туда.
Надо сказать, между солдатами и офицерами Красной Армии и местным населением налаживались добрые отношения. Мы быстро находили общий язык, и переводчики нам были не нужны. В то время в Чехословакии, как и в других странах Восточной Европы, шла острая политическая борьба. Народы определялись, каким курсом идти дальше, какую жизнь строить. Возврата к прошлому быть не могло. А что же строить новое? В государствах Восточной Европы было множество партий: коммунистические, социалистические, демократические, рабочие, народные.. Ясно, что надо было создавать единый национальный фронт, и правительства именовали себя правительствами Народного фронта, демократическими. Во всей этой борьбе наши симпатии, понятно, были на стороне коммунистов. Многие из них приходили к нам в гарнизоны, и мы подолгу беседовали, рассказывали чехам и словакам о строительстве социализма в нашей стране.
Однако в Чехословакии мы пробыли недолго. Полк получил приказ перелететь в Австрию, где мы и расположились на полевом аэродроме Унтервальтерсдорф, в 20 километрах о Вены. Здесь штурмовики приступили к созданию учебной базы и обстоятельной боевой учебе.
В Австрии зима короткая, не каждую зиму и снег-то бывает, так что тир, классы для подготовки к полетам и разбора полетов, технические классы были сделаны прямо на аэродроме. Затем мы подобрали из руководящего состава полка преподавателей: летчики -командиры обучали подчиненных аэродинамике, самолетовождению, тактике; инженеры углубленно изучали с нами самолет, мотор, вооружение, оборудование.
Не сразу, но вчерашние фронтовики привыкали к мирным условиям. Стали правилом ежедневные утренние построения для осмотра, нередко практиковали мы проход по селу всем полком с хорошей строевой песней. Это взбадривало личный состав, да и жители деревни относились к нам с почтением: понимали, что у них стоит хорошо организованная воинская часть.
Полк наш действительно вошел в ритм регулярных полетов, плановых занятий. Летали мы на отработку техники пилотирования по кругу, в зоне, летали по маршрутам, на полигон для бомбометания и стрельб. Именно в это время начались регулярные, хорошо подготовленные летно-тактические учения, часто совместно с наземными войсками.
Ну а в выходные дни мы выезжали на экскурсии в Вену и ее окрестности. Вена - старинный красивый город, со многими достопримечательностями: собор святого Стефана, Дом парламента, зимний дворец Франца Иосифа (он временно был Домом офицеров Венского гарнизона). Запомнились резиденции императоров Австрии. Но, пожалуй самым памятным для нас русских, остался венский лес, то самый которому композитор Штраус посвятил свой знаменитый вальс "Сказки Венского леса".
Мне лично Австрия, эта небольшая, но благоустроенная страна, запомнилась еще хорошо организованной охотой. По согласованию с местными властями и с разрешения наших командиров не раз наш полковой охотничий коллектив отправлялся на охоту, и возвращались мы не с пустыми руками.
Как-то, узнав, что у русских хорошие охотники и стрелки, австрийцы нашей деревни, а потом и соседних начали просить нас убить грозу местных лесов кабана, шатуна-одиночку. Рассказывали об этом кабане и были и небылицы, но ясно было одно: кабан наносит большой вред посевам и огородам, нагоняет страх на австрийцев соседних с нами деревень. Наконец сам бургомистр пришел ко мне как к начальнику гарнизона с личным визитом и стал убедительно просить расправиться с этим кабаном. Просьбе бургомистра мы вняли, и вот однажды штурман полка Карпов и наш полковой врач Кириллов предложили мне поехать на охоту вместе. Я согласился.
Выбрали время, подготовились и поехали. Недалеко от нашего аэродрома высились горы Лайтагебирге, а за ними на юг уходило озеро Нойзидлер Зее. С воздуха - а это была зона наших полетов - и горы, и озеро ничего особенного вроде не представляли. Но когда мы на машинах приехали туда, то они на нас произвели сильное впечатление. Горы скалистые. Дороги в горах узкие: бричка проедет, но только в одном направлении, разминуться уже нельзя. Недалеко от гор начинались заросли камыша и озеро.
Однако сориентировались на местности, расставили всех на номера. Мне достался номер в горах. Ну, по дорожке пришел на свое место, осмотрелся. Для охоты позиция была хорошая: узкая горная дорога, в одну сторону от нее обрыв, хотя невысокий, но крутой, скалистый, удержаться на нем невозможно; в другую сторону скала высотой 40-50 метров - совершенно неприступная.
И вот начался загон. Загонщики зашумели, где-то недалеко раздался выстрел, затем второй - и все стихло. Я скептически подумал: опять только время убьем и невольно расслабился. Вдруг из-за поворота метрах в 30-35 на меня летит, мчится, издавая какие-то страшные звуки, этакое чудовище. Я даже не сразу понял, что это кабан: оторопь взяла. Честно скажу, удалось бы "уклониться" от этого боя - уклонился бы. Но тут уже ничего другого не оставалось, и я принял бой.
У меня тогда был восьмизарядный карабин "Винчестер" 12 калибра. Помню, прицелился и выстрелил в лоб кабана. Он летит на меня. Делаю второй выстрел. Кабан на пули не реагирует. Стреляю третий раз и вижу, что передние ноги кабана пошли как-то вбок. Кабан всхрапнул - вроде бы застонал. После четвертого выстрела зверь рухнул.
Вскоре по тропе, откуда бежал кабан, подошли мои товарищи. Начались восторженные охотничьи междометия.
И было на то основание : кабан весил около двух с половиной центнеров! А наши соседи - австрийцы, узнав, что мы все-таки завалили нарушителя их спокойствия, устроили нам чуть ли не манифестацию благодарности.
Так летели наши первые послевоенные будни. А тут начались и увольнения в запас. Сначала на Родину однополчане проводили девчат, мужчин старших возрастов. Мы, как могли, торжественно обставляли эти события: было и прощание с Боевым Знаменем полка, и фотографирование на память. А вскоре наш штурмовой полк расформировали в полном составе.
