KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Ирина Эренбург - Я видела детство и юность XX века

Ирина Эренбург - Я видела детство и юность XX века

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Ирина Эренбург, "Я видела детство и юность XX века" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Все говорят о концерте Шостаковича. Потрясающее явление.

Люба получила от матери телеграмму из Ленинграда. Не возмущена, что брат улетел с женой, оставил мать. Каждый сам себе пуп земли. Аннет[70] обменяла сумку на масло и счастлива. Холодная весна. Я натерла зачем-то пол, а сплю одетая. Наверху все ходят. Необитаемый остров — Лаврушинский.

5 апреля.

Пасха. В 6 утра, до сводки: «Комендант города Москвы, удовлетворяя просьбу верующих, разрешает передвижение всю пасхальную ночь». Как за молоком, очередь в Брюсовском переулке в церковь — святить. Молодые и люди средних лет с авоськами, узелками, просто с пакетами под мышкой: несут святить куличи.

Сегодня Турция судит двух советских за мнимое покушение на фон-Папена[71]. Явно Турция, а Болгария в ближайшем будущем[72]. Японцы лезут в Индию[73], которая не приняла глупые английские предложения. Была у Тани Васильевой[74], получила из Куйбышева кофе. Таня сильно недоедает. Верит в хорошую весну, мечтает провести отпуск в Поленове[75]. Поволоцкая получила письмо от Гофеншефера[76]: описание нашего отступления в Крыму.

Ночь, как чернила. Болит печенка. Давно не было тревоги. Завтра обед у мамы по случаю Пасхи. Много работала. Прочитала уйму дневников немцев, их письма. Ужасно, как один описывает истребление наших в Киевском окружении: как клопов.

Друг, товарищ, самое родное на свете существо — Боря!

6 апреля.

Все тяжелее и тяжелее. От Ины письмо. Поволоцкой от Бени письмо, где он пишет, как он командовал расстрелом наших дезертиров. Бедный еврей! Тоня рассказывала еще про одного еврея, который сам расстреливал своих танкистов. Было очень страшно, но приказ. Это в октябре.

На пасхальный обед к маме пришел А. А.[77] — похож на попа, голодный. Папа занят японцами. Смещен Каганович[78]. Я рада. В Индии дела плохи[79]. Москва взволнована, объявили 200 грамм мяса и масла. В гостинице у Ильи проходной двор, а он ухитряется работать[80]. Ночью беспрерывно стреляли зенитки. Бомба попала в Стремянный переулок. Много убитых. По городу зловещие рассказы о Ленинграде, о наступлении немцев. Все боятся весны.

Подписала договор — буду собирать материалы о Зое Космодемьянской. Позвала Раю, не знаю, зачем.

Холодная весна, днем течет, ночью морозит. О Донбассе больше ничего не слышно.

8 апреля.

Сегодня два дня не горел свет, испугались, что выключили на три недели. Это бывает. И отопление у нас не работает. Работаю в перчатках. Эти два дня не стреляли зенитки.

Нужно написать Ине, девочкам[81], Захаровой матери, и нет ни сил, ни воли. Полная инертность.

Если я что-то делаю, то это благодаря Илье.

Разговоры о планах на лето меня раздражали, как вообще все разговоры о будущем. У меня его нет.

Странно — так хочется перестать жить, а когда бомбят — страшно.

9 апреля.

Много времени уходит на Зою.

Приходил Хенкин[82] — рассказывал о Люси[83], о ее нежелании жить у нас. Предпочла быть нашей разведчицей в другой стране. Наверное, она погибла. Говорили о Франции.

Приехал Гроссман. Убиты Крымов[84] и Гайдар.

12 апреля.

С 18 сентября семь месяцев. Как я живу? Хоть бы со мной что-нибудь случилось…

Сегодня Сталинская премия[85]. Илья получил, и Валя ему достала торт. Многих волнует эта премия. Я их не понимаю.

Маму вызвали на трудфронт, но, скорее всего, не мобилизуют.

Откуда взять хоть капельку надежды? Гайдар убит, почему же Боре остаться живым? Но так хочу верить.

Волнения с Болгарией.


Несколько дней не бомбят. Объявили сахар — 200 грамм и муку — 300 грамм.

Все время гудит паровоз — напоминает о счастливых временах.

15 апреля.

Кто-то говорит, что Борис и Захар уехали в машине, в которую попала бомба. Полянов будто видел их по дороге на Сталино. Но я не верю, хотя очень хочу. Нет.

Была у матери Зои Космодемьянской. Деревянный дом без воды, без отопления, жили втроем в комнате в шестнадцать квадратных метров. Шура, брат Зои, спал на полу. Досчатый пол. Мебель: два столика, на одном стоит посуда, за вторым — едят, делают уроки. Две железные кровати, этажерка с книгами, шкаф — вот и вся мебель. Большая коммунальная квартира. Зоя жила очень бедно, в театр не ходила, на концерты тоже — не было денег. Зарабатывает только мать, Любовь Тимофеевна. Она педагог, зарплата небольшая, муж умер, тоже был учителем. С соседями ссорятся. А Зоя болела менингитом, поэтому осталась на второй год. Мать Зои дала мне все: детский дневник Зои, ее сочинения, рассказала охотно о дочери, но без тепла. Очень оживилась, когда описала сцену установления имени повешенной партизанки. Приехало несколько матерей, но Любовь Тимофеевна одержала верх. Зое присвоено звание Героя Советского Союза, значит, Космодемьянским дадут квартиру. Брата Зои я не застала. Он приедет ко мне. Не знаю, кто будет ставить картину, но пока материал не для нашего времени. Будет очередная липа.

В Крыму и на Свири[86] будто наше наступление.

17 апреля.

Был у меня Шура Космодемьянский. Хороший мальчик. Хочет стать художником, а мать требует, чтобы он пошел добровольцем на фронт. Рассказывал о Зое, ее не любили, а она и не нуждалась в близких ей людях. Мечтала совершить героический поступок, всю свою недолгую жизнь боролась против несправедливости. Говорила всем в лицо правду, не шла на компромиссы. Шура ездил с матерью опознавать Зою, очень боялся. Труп, едва присыпанный землей, оказался непохож на труп, скорее на мраморную статую. Очень красивое и спокойное лицо. Шура не заплакал, настолько эта статуя не напоминала ему сестру.

Встретилась с начальником отряда Зои, Крайневым. Из его слов я поняла, что отряд не мог выполнить задания. Всех Крайнев отправил обратно в Москву, а сам пошел в Петрищево из-за упорства Зои. Он взял еще одного бойца. В Петрищеве сам командир поджег один дом, который не успел сгореть, пожар потушили, а Зою кто-то выдал, и она ничего не подожгла. Но смерть приняла героически: до виселицы вели раздетую и босую!

Приезжал Сельвинский[87]. Рассказывает, как плохо ведут себя грузины и татары. В общем, там тоже плохо. Бальтерманц уезжает на Брянское направление. Доволен. Судя по сводке, сегодня стало хуже и на Харьковском.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*