Александр Костин - Сталин против партии. Разгадка гибели вождя
2) На 21.06.1941 в Красной Армии имелось всего 22 600 танков. Из них 19 000 исправных, а у западных границ — 10150. Из общего количества 7800 танков были модели БТ всех серий. А у западных границ они составляли примерно половину всей группировки.
Пушка у БТ имела калибр 45 мм. По своим боевым качествам этот танк был мощнее немецких танков Т-I, Т-II и может сравниваться с Т-III и T-IV. Кроме того, у западных границ Красная Армия имела 1475 самых новейших танков (Т-34 и КВ-1), а также до сих пор секретное число слегка устаревших настоящих тяжелых танков Т-35. (Источник: Шмелев И. П. «Танки БГ». М., 1993).
По общепринятой классификации танки делятся на три типа по весу, выдерживаемому железнодорожными мостами:
— легкие — до 20 т;
— средние — до 40 т;
— тяжелые — до 60 т.
Все немецкие танки, кроме последних модификаций T-IV, весили до 20 т и были устаревшими по всем показателям.
Из моделей танков, собранных гитлеровцами у западных границ СССР, было:
1404 —Т-III и Т-IV;
1698— Т-I и Т-II, а также легкие танки чехословацкого производства 35(t) и 38(t), «35» и «38» — год их создания.
У Т-1 пушки не было, а только пулемет.
У Т-11 — пушка калибра 20 мм.
Другими словами, непосредственно для прорыва обороны противника у немцев имелось только 1404 своих танка (и некоторое количество чешских), но также устаревших и по своему весу тоже попадающих в категорию легких. Фактически средних, а тем более тяжелых танков в то время в вермахте на вооружении не было!
3) Самолетов новых типов (МиГ-1, МиГ-3 и т. д.) у Красной Армии на западной границе было 1317, что составляло около 18 % общей численности сосредоточенных у границы. У немцев также были устаревшие типы самолетов, например, штурмовик Ju-88, у которого в воздухе не убирались шасси (советские солдаты их прозвали «лаптежниками»).
Численность самолетов с обеих сторон по типам Типы Советские Немецкие Бомбардировщики 3888 945 Пикирующие бомбардировщики и штурмовики 317 340 (+60) Истребители 4989 1036 (+93) Другие 723 996 Всего 9917 3470
(Источник: киевский журнал «Авиация и время», 1996 год, № 3. Статья московского автораД. Хаза нова «Вторжение»).
Заключение: легких и устаревших танков у немцев имелось чуть больше, чем в Красной Армии было танков только новейших типов. Но имеет место некоторое преимущество по новейшим самолетам (примерно в 2 раза). А по общему количеству войск и техники Германия (совместно со своими союзниками) имеет от 20 до 40 % войск, требуемых для наступления против СССР.
Вывод: напасть на Советский Союз в 1941 году она не может!
Так кому должен был верить Сталин? Генералам, которые готовили подобные справки? Или тем, кто выражал тревогу из-за концентрации у западных границ СССР этих самых от 20 до 40 % потребных сил?
Но если общее количество войск и техники гитлеровской Германии, сосредоточенных у границы с Советским Союзом, составляло от 20 до 40 % от требуемых для наступления против СССР, то это означает, что концентрация наших войск и техники превосходила от 2,5 до 5 раз немецкие войска. Это ли не великолепное соотношение сил и средств для решительного наступления!?
Кроме того, разведка доносит Сталину, что немецкая армия зимним обмундированием и горючим не запасается; дивизий, сосредоточенных на границе, явно не хватает для продолжительной кампании с обороняющейся стороной и тем более для полномасштабной оккупации обширного советского пространства, подписывать мир или перемирие с Англией во избежание войны на два фронта Германия не торопится.
«И Сталин делает вполне закономерный вывод, что здравомыслящий вождь нации с подобным багажом на верное поражение и гибель собственных солдат не пошлет. Это может сделать только безрассудный авантюрист, и забота Сталина заключалась лишь в том, чтобы узнать, не относится ли Гитлер к подобной категории людей. К сожалению, Сталину не посчастливилось лично познакомиться с Гитлером. В противном случае он быстро бы раскусил своего визави. Однако судить о нраве соперника приходилось по делам, кинохронике и впечатлениям тех, кому повезло встречаться с основателем Третьего рейха (например, Молотова). Увы, кинокадры и беседы с очевидцами оказались плохим подспорьем. По крайней мере, опираясь на них, было трудно высказаться о потенциальном противнике окончательно и однозначно. Зато дела немецкого канцлера говорили сами за себя: от обретения власти 30 января 1933 года до разгрома Франции 22 июня 1940 года — сплошная цепь удач и триумфов, что вроде бы невозможно без ежедневной и кропотливой работы головой, без навыков неплохого психолога, умеющего предугадывать реакцию оппонентов. Следовательно, неблагоприятные отзывы о лидере национал-социалистов и образ из кинорепортажей — результат великолепной актерской игры. Отсюда — три вывода: Гитлер — политик трезвый и расчетливый, без тщательной подготовки на СССР не нападет; сосредоточение войск на наших границах — отвлекающий маневр, адресованный англичанам; мы можем спокойно завершать развертывание армий второго эшелона и в день «X» нанести превентивный удар по немцам.
Вот почему Сталин не вывел приграничные дивизии на оборонительные рубежи, продолжал, маскируя под учебу в летних полевых лагерях, подтягивать к границе резервы и категорически не верил предостережениям о надвигающейся опасности вторжения, намеченного на 22 июня 1941 года. Сталин в те дни думал о будущем, о той более серьезной опасности, нависшей над СССР, чем германское нашествие, которую никто, кроме него, не видел и не хотел видеть. Потому он не мог и не имел права отказаться от своего плана без веских на то оснований. Оснований же таких не было и до четырех часов утра 22 июня 1941 года не появилось.
Только на рассвете рокового воскресенья, когда самолеты люфтваффе принялись бомбить советские города, и немецкие танки, преодолевая разрозненное беспорядочное сопротивление Красной Армии, понеслись к Минску, Иосиф Виссарионович понял, что ошибся. Что Гитлер никакой не политический гений, а безрассудный авантюрист, которому просто фантастически везло до сих пор или за которого до июня 1940 года аналитическую работу выполнял кто-то другой. И не будь у Сталина более коварного врага, чем «коллективное руководство», миллионы красноармейцев давно рассредоточились бы по укрепрайонам и на новой и на старой границах, и в июне-июле без особого напряжения отразили бы первый натиск врага»[71].
