Ариела Сеф - Рожденная в гетто
21 декабря 2008 года в воскресенье позвонила из Парижа вечером Ариела. Спросила, что нового, я ей рассказала, что днем в Доме кино я сама себе вручала приз Роллана Быкова, т. е. должна была вручать режиссеру, но он не пришел, пришлось приз взять себе, чтобы потом передать. Мы посмеялись. Она сказала, что с кашлем у нее, как тогда, появилась кровь. Я ее утешала, что, мол, как и раньше – пройдет, тем более что последний год она стала чувствовать себя лучше, правда, стала почему-то болеть спина.
А на следующее утро Ариела позвонила мне уже из больницы и сказала, что, похоже, на этот раз ей не выбраться. С ней неотлучно был Моня. Днем Ариела впала в кому. И вечером 23 декабря 2008 года перестала дышать…
Когда я на следующий день позвонила братьям Ариелы в Париж, подошел Бен. И большой, сильный Бен плакал как ребенок…Тут я обрываю свои воспоминания, потому что они бесконечны.
Александр и Лиля Митта Ариела – какой мы ее помним
Мы с женой вспоминаем Ариелу, это естественно: 50 лет знакомства и дружбы. Но как-то обратили внимание на то, что по утрам за чаем то и дело вспоминаем то один, то другой эпизод, связанный с ней… И еще один… и еще…
Конечно, эти воспоминания – не полная картина и не психологический портрет. То, что застряло в памяти.
Она была боец. И всю жизнь впрямую стояла против врага – смерти, которая ей была указана врачами. Но время шло, она жила и сказала: я победила.
Враг был внутри – больное сердце, с которым люди долго не живут.
Она прожила в три раза дольше самых оптимистических предсказаний врачей.
Конечно, ее хорошо лечили и в Москве, низкий поклон профессору Абраму Львовичу Сыркину. Без него болезнь схватила бы ее намертво гораздо раньше. И врачам, которых она находила в Париже и в Лондоне. Они вытаскивали ее из предсмертных состояний, пока могли.
Но, я думаю, главное, что помогало, – это ее жизненная сила, которая каждый день противостояла ухмылке смерти, дышавшей ей в лицо всю жизнь.
Я помню ее иногда с голубым неземным лицом и синими ногтями на руках. Она говорила: плохая ночь была. Рассказывай.
И требовала каких-то впечатлений о спектаклях, выставках, фильмах…
У нее было ясное и жесткое противостояние болезни – не увядать, проявлять самый активный интерес к жизни, в рамках возможностей.
Она любила искусство во многих проявлениях: театр, живопись, музыка, дизайн.
У нее не могло быть детей. Ее два брата стали ее детьми. И бесконечное количество шелудивых уличных собак, которых она откармливала, отмывала, пристраивала в добрые руки… И еще… Да много чего… Например, она была азартным зрителем всех московских премьер.
Ну и заслуга! – скажете вы. Но много ли вы видели зрителей, которые бы посещали театр в коляске с кислородным баллоном? Это была часть ее интуитивной жизненной стратегии: «Ничто не сможет убить активный интерес к жизни. Усохнет интерес – ослабнет сопротивление». Когда болезнь обострялась и она не могла выйти из дома, она звонила и мучила расспросами, пока досконально не понимала, что там было на премьере на самом деле. По сути и в деталях. В конце я кричал:
– Ариела, от тебя родить можно! Отстань! – но по-другому она тогда не узнала бы то, что хотела знать.
Но разделим все на части, чтобы разобраться, что же она сделала реального и конкретного? Что оставила после себя?
Подруги. Это была, как, впрочем, и все у Ариелы, самая важная часть ее жизни. Я-то знаю только ее московских подруг, и то не всех. А были еще парижские подруги. В Москве были:
Ольга Яковлева – в свое время звезда театра, любимая актриса Анатолия Эфроса.
Алла Демидова – больше, чем звезда Таганки. Ее разнообразные достоинства заняли бы даже в кратком перечислении страницу.
Лена Щапова – о ней отдельный разговор.
Лиля Майорова – Митта.
Светлана Игнатенко.
Тут, как говорят, фишка в том, что каждая была объектом и предметом особых непрекращающихся забот, и самой любимой подругой.
Наверное, Алла Демидова была все-таки любимее других.
Последние годы Ариела не ездила на «Кинотавр», но требовала тщательный отчет о всех подробностях. Иногда для меня смешных, но для нее важных.
– Кто был королевой на «Кинотавре»?
Я бы провалился с ответом, но у женщин свой взгляд. Жена отвечала:
– Алла Демидова.
Ариела расцветала:
– Да! Да! Она королева! Она всегда королева! Она не может не быть королевой!
Но это не были досужие восторги, потому что Алла была одета по-парижски, скажем, не без влияния Ариелы.
Мода. Долгие годы, даже не годы, а десятилетия, когда страна была закрыта, а «модой» называлось то, что производил Москвошвей, она баулами везла из Парижа наряды. Всегда самые последние, модные, яркие, именно те, которые украшали женщину. За десятилетия до того, как в Москве стали отличать одного дизайнера от другого, Ариела сама была как передвижная выставка тенденций и мод Парижа.
Ариела со своей возможностью жить в Москве и Париже, за полвека от наших дней, показала одна из первых, как мода не просто украшает женщину, а придает ей уверенность, раскрепощает, умней может и не делает, но стимул жить и добиваться чего-то в этой жизни дает.
Для Ариелы, я думаю, каждая радость подруги была как витамин жизненной силы. «Я радую кого-то, я радуюсь этому сама – значит – живу».
Лена Щапова . Сейчас, когда Лена чуть не 20 лет Лена Брамс, и сын вырос выше отца, и по слухам унаследовал сильный характер отца, не плохо бы вспомнить, что это Ариела женила их. Ну, женила – громко сказано. С частью этих красавиц, особенно той, которая могла бы стать женой и матерью ребенка, Ариела знакомила брата. Но если не была убеждена в семейной перспективе, барышня как-то уходила в тень, чтобы дать место следующей.
В Лену она была просто влюблена. Жена помнит, как она ворвалась к нам с криком и дрожью:
– Лена больна! Она ослабла! Ей срочно нужен куриный бульон!
– Хорошо. У меня в морозилке есть курица. Она оттает, я ее сварю.
Ариела буквально тряслась. Это не художественный образ, так она выглядела.
– Нет! Вари немедленно! Пусть оттаивает в кипятке!
И куриный бульон варили немедленно. И Ариела несла его горячим к Лене: мы жили в соседних подъездах в доме художников.
Лена оказалась идеальным выбором. Красивая до умопомрачения. Тогда не было в ходу понятия «сексуальная». Но будь ей сегодня 20 лет, она стала бы иконой моды. И крепкий характер – настоящая подруга мужу. Пусть эта семейная пара станет еще одним маленьким успехом Ариелы.
Однако пора переходить к собакам – другой неистребимой страсти Ариелы. К шелудивым уличным псам.
В Париже в белом особняке постройки гениального французского архитектора Ле Корбюзье, прежде служившем мастерской скульптора Жака Липшиц, жил его пасынок Андрей. Друг семьи, 27 лет перед тем отмотавший в сибирских концлагерях.
