Александр Шумилин - Ванька-ротный
У нас в двух других полках свободны штатные единицы (по разведке). Иди в 48 полк, тебе не нужно к должности привыкать. Для тебя эта работа (давно) знакома. Я был конечно огорчен, что теряю своего ординарца, старшину и нескольких ребят. Я узнал, что во взвод разведки 52 полка несколько ребят вернулись из госпиталя. В 48 же полку мне придется всех заново изучать (разведчиков). И это не просто. Пришел, сказал, здорово братцы и по глазам все сразу узнал, кто есть кто и кто из них на что способен. Пока в деле не проверишь, сколько времени зря утечет. Как говорят — Чужая душа потемки! У наших в 52 полку свои заведенные обычаи, законы и порядки. А как они сложились здесь? Взвод полковой разведки, это вроде как обособленное, отдельное поселение эскимосов на острове в ледовитом океане. Я для них тоже новый человек. А мне нужно ровно за неделю узнать и отобрать людей, подготовить объект и взять контрольного пленного. Теперь у меня знакомство считай на самых верхах. Слово дал! Нужно торопиться. Если бы Сергей был со мной, я мог бы с ним пойти в разведку и вдвоем, взять с собой Валеева и провернуть это дело за пару дней. Сергей понимал меня по движению спины, а Валеев потому как Серега сопит.
“Как-нибудь обойдется” — думал я тогда по дороге в новый полк. Приду, посмотрю, разберусь и всё встанет на место. Солдаты из взвода разведки знают и слышали про меня. Наши старшины частенько встречались. Мы знали в общих чертах кое-что друг о друге. Разговор с начальником штаба полка майором состоялся у меня днем. А к вечеру я уже был во взводе разведки. Начальник штаба сказал прямо и без всякого тумана.
— Ты капитан в курсе дела (ведения разведки) последних событий. Отправляйся во взвод и помоги лейтенанту Ложкину. Ему туда прислали группу ребят из роты дивизионной разведки. У Ложкина с этой группой конфликты и нелады. Они не хотят подчиняться ему, вторую неделю сидят на нашем участке и видно бездействуют.
— Он приходил уже несколько раз сюда и жаловался на них. Приказ на захват контрольного пленного был уже давно! Они ссылаются на всякие причины, а Ложкин докладывает, что они не хотят на задачу идти. Чернова, что был в штабе дивизии, убило. Сейчас там назначили какого-то хохла. Он раздал разведроту по полкам. А наш командир полка требует с Ложкина решительных действий. Я прошу пойди туда и разберись.
С командиром взвода, лейтенантом Ложкиным, я раньше несколько раз встречался, но не знал его как человека, как командира и разведчика. Теперь при свете коптилки, сидя во взводной землянке, я мог разглядеть его вблизи. У него было худое и нервное лицо, усталые ввалившиеся глаза от напряженной, тяжелой и непосильной работы (от бессонницы). Он был молодой и издерганный (войной человек). Рязанцев, тот был коренаст, плечист и почти всегда невозмутимо спокоен. А этот был высок ростом и худощав. Он как-то натянуто мне улыбнулся, увидев меня, когда я шагнул через порог. Мы поздоровались. Он глубоко вздохнул, посмотрел и с раздражением устало сказал:
— Прошу тебя, гвардии капитан, займись этими прохвостами! Я смотрел на усталого и изможденного (войной) человека. Рязанцева так не трепали. Рязанцев был у меня за спиной. Все удары сверху я принимал на себя.
— Торопиться не будем. Начнем всё по порядку. Пошли солдата и вызови старшину. Это первое. Второе, мне нужен ординарец.
— Вон Егора Фомичева возьми. Он был ординарцем у бывшего капитана. К ночи приехал с кормежкой старшина, и с ним в землянку явился Егор. Я обещал Ложкину к ночи разобраться с дивизионной разведкой. Вызвал молодого лейтенанта командира взвода:
— Я с тобой разговоры на моральные темы разводить не буду. Если не наведешь порядок среди своих солдат, лично расстреляю. Выведу вон туда в канаву и получишь пулю в лоб. Я не хочу до этого доводить, я хочу одним разом прекратить пустые разговоры. Иди и передай своим солдатам, что в полк прибыл разведчик гвардии капитан и что у меня личный приказ командира 5-го гвардейского корпуса генерала Безуглова Ивана Ивановича в течении недели взять языка.
А вот бездельникам я даю на подготовку к боевому выходу всего два дня. 10 февраля я вместе с тобой выйду к переднему краю противника, и ты мне покажешь разведанный тобой объект.
Лейтенант из разведроты ушел. Я велел ординарцу подогреть котелок с едой и вызвал к себе старшину.
— Как у тебя ребята одеты? Оружие в порядке?
— Кормежка нормальная, одежда ничего. А оружие я не проверяю. За оружием каждый сам смотрит.
— На счет боеприпасов можешь мне сказать? У кого сколько гранат, запасных дисков набито, перевязочных пакетов штук по пять?
— А зачем по пять? По одному вполне достаточно.
— Ложкин! Ты его никогда не брал на захват языка?
— Не брал, а что?
— Ему (разочек надо) пора туда сходить, а то я смотрю он жирком покрылся. Ему нужно все мелочи (амуниции) разведки тонко знать. Он давно у вас в разведке?
— Порядочно! Говорят года два.
— И сколько раз под немецкой проволокой был?
— Не знаю!
Старшина слушал такой разговор, молчал и сопел.
— Дивизионные разведчики тебя старшина не касаются, а своими взводными ты обязательно займись. Сейчас дни наступают решительные.
Старшину я знал раньше в лицо. Несколько раз видел его в тылах дивизии. Я не знал (о его способностях, возможностях и продовольственных резервах) его по работе и не стал с ним заводить разговор о питании, скромно довольствуясь тем, что ординарец приносил с общего солдатского котла.
Ординарец был небольшого роста, крепкого сложения. Работал до войны в крестьянстве, был женат и имел детей. Чуть-чуть рябоватое лицо его не то внутреннюю борьбу, не то заботы (опасность войны). Он переживал за себя, за жену, за детей, за лейтенанта Ложкина и за всю полковую разведку. По-видимому, он не был трусом. У меня не было времени подробно разобраться в его характере (и человеческих недостатках и достоинствах), но с первого дня я почувствовал, что он недолюбливал старшину. Судьба дала нам мало времени быть вместе на этой земле. Из всех людей которых мне пришлось тогда знать хорошо запомнился Ваня Ложкин. С ним мы (иногда) в свободные минуты говорили вообще ни о чем, обсуждали план операции, я ползал с ним на готовые объекты, проверял донесения солдат и давал советы.
— Не обижайся, капитан! У меня на этот счет свои соображения. Я устал от войны и от всего. Ты мне о деле говоришь, а я в это время совсем о другом думаю. Я думаю, как бы выбраться отсюда живым. Ты отобрал себе группу ребят, занимайся ими и готовь свой объект. Если мы не возьмем, тебе придется после нас со своей группой идти. И потом скажи, что это за порядок. Я должен дивизионную разведку с собой вести. Если раньше полковые работали отдельно, то с переводом в разведотдел Чернова под наше начало стали взвода разведроты отправлять. Это вполне устраивает штаб дивизии. Они не берут на себя подготовку солдат, не проводят операции и не отвечают за срыв разведзаданий. Теперь все спрашивают с нас, с полковых ребят. А эти прохвосты сваливают свои срывы и неудачи на нас и от дела отвиливают.
