Арсений Головко - Вместе с флотом
Два с половиной часа боя у Канина Носа окончательно решили судьбу конвоя. Вечерний налет бомбардировщиков, когда караван транспортов уже стоял на Мудьюгском рейде, не помог противнику. 24 «юнкерса» были встречены нашими истребителями и в беспорядке сбросили бомбы в воду. Не пострадало ни одно из транспортных судов. Противник потерял два самолета.
Таковы итоги сентябрьского конвоя PQ-18. Они еще раз подтверждают, что при решительных действиях сил
[139]
прикрытия и своевременно принятых мерах боевого обеспечения можно нейтрализовать надводные корабли противника, а правильной организацией боевого порядка можно отразить удары авиации и подводных лодок, причем с большими для врага потерями. Своевременным же развертыванием сил по маршруту конвоя в местах, куда нацеливает свой удар противник, и своевременным изменением курса потери конвоя можно свести к минимуму, даже в самых невыгодных условиях для атакуемой стороны.
Интересно, что скажут на все это противники союзных конвоев в северные советские порты.
[140]
Глава десятая. ТРАГЕДИЯ «СОКРУШИТЕЛЬНОГО» (1942, ОКТЯБРЬ — ДЕКАБРЬ)
Все чаще и чаще в моем дневнике появляются пропуски и пробелы. С момента сентябрьского боя у Канина Носа за конвой PQ-18 и вплоть до трагической истории «Сокрушительного» в конце ноября я внес только одну запись: о прибытии подкреплений с Тихого океана.
14 октября. В 5 часов 35 минут вышел на эскадренном миноносце «Гремящий» в море для встречи кораблей экспедиции особого назначения — лидера эскадренных миноносцев «Баку», «Разумного» и «Разъяренного»[36]. Погода обычная для Заполярья в это время — мокрый снег, кое-где полосами туман, мглистое низкое небо, море без горизонта. Дальневосточные корабли вошли в Кольский залив. Доклад командира экспедиции о трехмесячном походе из Владивостока Северным морским путем можно уместить в нескольких лаконичных фразах. Таких, к примеру. Корабли начали поход 15 июля, заходили в залив Де-Кастри, Петропавловск-на-Камчатке, бухту Провидения, губу Колючинская, губу Чаунская, бухту Амбарчик, бухту Тикси, бухту острова Диксон, на рейдовую стоянку возле пролива Югорский Шар. Всего пройдено во льдах и по чистой воде 7360 миль за 762 ходовых часа. В пути на кораблях экспедиции прово-
[141]
дилась боевая подготовка, в результате которой лидер и эскадренные миноносцы были готовы к боевым действиям.
Иначе говоря, подтверждено в условиях военного времени оборонное значение Северного морского пути. Успех экспедиции через Арктику своими морями — это результат долгих будней самоотверженного, героического освоения ледовой трассы нашими полярниками — моряками и учеными.
Хорошее подкрепление. И весьма кстати.
20 ноября. Долгое время опять не записывал. Не потому, что нечего было писать, а просто потому, что некогда.
Нынче тяжелый день. Вышел срок автономности еще одной подводной лодки. О причинах, почему она не возвратилась, приходится лишь гадать. Возможно, подорвалась на мине. Может быть, командир не справился с управлением и лодка провалилась на большую, чем мог выдержать корпус, глубину. Кто скажет, если свидетелей происшедшего нет...
Метеосводка плохая. К двум часам ветер в Баренцевом море усилился до девяти — десяти баллов. Представляю, что происходит сейчас там, где идет конвой, возвращающийся от нас и сопровождаемый нашими кораблями: лидером «Баку» и эскадренным миноносцем «Сокрушительный»! Однако неясно, почему «Сокрушительный» отвернул от конвоя прежде срока, не дойдя до назначенной точки сопровождения. Стало это известно из проходящей радиограммы, которую командир «Сокрушительного» Курилех дал на лидер «Баку» в адрес командира дивизиона Колчина около тринадцати часов: «Отвернул от конвоя, лег на курс сто девяносто, ход пять узлов». Почему такой ход? Что-нибудь стряслось с котлами? Или сдают крепления? Предполагать беду не хочется, но майская история с «Громким», у которого на волне оторвало нос, не выходит из головы. Полтора часа гадаем, в чем дело. Около 15 часов 30 минут приносят радиограмму, подписанную Курилехом: «Авария надводного корабля: широта 73 градуса 30 минут, долгота 43 градуса. Имею повреждения, хода дать не могу». Теперь понятно, что дело серьезное. Жду, что донесет Колчин, но тот молчит, и в 17 часов поступает новая радиограмма от Курилеха: «Широта 73 градуса 30 минут, долгота 43 градуса, имею повреждения, хода нет, нуждаюсь в помощи». Почему же
[142]
молчит Колчин? Неужели потерял «Сокрушительный» и собирается докладывать после того, как обнаружит его?
Не дожидаясь донесения, приказываю «Баку» немедленно идти на помощь «Сокрушительному». Одновременно приказываю: эскадренным миноносцам «Урицкий» и «Куйбышев», находящимся в Иоканке, и эскадренному миноносцу «Разумный», находящемуся в Кольском заливе, также идти на помощь «Сокрушительному» и, найдя его, вести в Кольский залив; спасательным судам «Шквал» и «Память Руслана», буксирному пароходу № 2 быть в готовности к выходу в море.
Эсминцы вышли по назначению. А спустя час, когда я проводил занятия с командирами соединений, поступила очередная радиограмма от Курилеха: «Корму оторвало волной до машинного отделения. Корма утонула. Держусь на поверхности. Ветер — зюйд, десять баллов...»
Итак, повторение истории с «Громким», только у того оторвало нос, а у этого корму. «Громкого» мы спасли, а вот на спасение «Сокрушительного», учитывая место, время года и условия, в каких произошла авария, надежды мало. Хорошо, если спасем людей. Должно быть, уже есть жертвы: те, кто находился в момент аварии в кормовой части корабля.
Тяжелая история. И ведь что нелепо: «Сокрушительный» только в начале войны закончил специальный ремонт (подкрепление корпуса).
21 ноября. Начальник штаба С. Г. Кучеров всю ночь нагонял тоску: ходил, вздыхал, высказывал самые мрачные мысли. Хватает и своих, но понимаю его: разве можно не переживать то, что стряслось на широте семьдесят четыре градуса?.. И все-таки правильнее переживать про себя. Какое бы ни было чрезвычайное происшествие, надо сдерживать себя, уметь находить выход из создавшегося положения, иметь в виду не только происшествия, но и всю обстановку.
Курилех сообщил, что «Сокрушительный» более шести часов не продержится, так как затопляет корму, вернее то, что теперь следует считать кормой. Было это около трех часов. Однако уже полдень, а корабль держится на плаву. Радиограммы продолжают поступать, причем тон донесений очень спокойный, чего я никак не ожидал от Курилеха. Что-то здесь непонятное. Фатализм?.. Мужество и фатализм далеки одно от другого.
