Коллектив авторов - Пермские чекисты (сборник)
— Что вам известно об этой организации и почему она антисоветская?
— Гадаю так, — уклончиво ответил Микитюк, — возглавляет-то ее Миклашевский.
— Кто такой?
— Не знаете его? Странно...
(Заметим в скобках, что назавтра Латкину многое станет ясно об этой личности. Богдан Миклашевский, сорока лет, в прошлом работал во Львовской области лесничим. Выслан за соучастие в преступлениях своего брата, активного оуновца, сбежавшего за границу с немцами. Позже выяснилось, что оуновцем был и сын Богдана, живший здесь же, с отцом. Миклашевские снимали дом у одинокой старушки, матери погибшего солдата.
Богдан свободно владел русским, украинским, польским, немецким языками.)
Далее Микитюк поведал следующее. Началось все с того, что Татьяна неожиданно для семьи затеяла переписку с какой-то новой подругой. Письма в ее адрес шли со Львовщины. Очень странные по содержанию. Во многом непонятные. Будучи малограмотным, Микитюк заставлял их читать сына-школьника. Но и тот понимал с пятого на десятое. «Якись шифр», — заподозрил Микитюк.
И он решил допросить свою Тецю. Строго, один на один.
Дочь поначалу хотела отделаться шуточками. Но когда отец крикнул, когда стукнул кулаком по столу так, что треснула доска, испугалась. И, заикаясь от страха, во всем призналась.
Да, она ведет переписку с Аней, племянницей Богдана Миклашевского. Он познакомил их заочно. Они оказались ровесницами — по двадцать два года. Обменялись фотографиями. Пишут друг другу о своем житье-бытье. С особым интересом читала Татьяна о любовных увлечениях Ани, которая, однако, обязательно несколько строк в письмах отводила своему дяде. Татьяна регулярно показывала ему письма. Прочитав, Миклашевский в свою очередь просил Татьяну пересылать племяннице записки из мало что значащих фраз с перечислением родственников.
— Связалась с Миклашевским?! — побелел от негодования Микитюк. — Ты ведаешь, хто он?
— Стволовой.
— Я не о том. Что он за человек?
— Добрый, вежливый. Всегда здоровается.
— Фу, дура! Да он... он контра...
...Микитюк на этом месте стушевался. Смолк. Рассудил: явно говорит лишнее. И еще неизвестно, останется ли вот эта беседа с Латкиным в тайне или начальник отдела госбезопасности предаст ее огласке. Тому же Миклашевскому объявит, что по заявлению Микитюка имеет основание детальнее разобраться с его прошлым и настоящим. И тогда... Тогда от Богдана добра не жди. Сам он или его дружки, которых у него немало, могут так отомстить...
— Продолжайте, — нетерпеливо сказал Латкин, пытаясь заглянуть Микитюку в глаза. А тот отвернул лицо. — Я слушаю...
Микитюк молчал. Принялся сморкаться в скомканный платочек. Потом коротко бросил:
— Боюсь.
— Кого?
— Богдана. И дружка его.
Под дружком Микитюк имел в виду Степана Кучеру. Его дружба с Миклашевским казалась Микитюку подозрительной. Не земляки — Степан был из Дрогобычской области. Характеры у них разные: Миклашевский — общительный, разговорчивый, Кучера же — молчаливый и нелюдимый.
Правда, наблюдательный Микитюк уловил и некоторые сходства: Кучера был добросовестным работником (он работал проходчиком). И его брат находился в бегах (в свое время был одним из приближенных самого Бандеры), сам Степан тоже не безгрешен: в прошлом являлся связным бандеровских банд, обеспечивал их продовольствием, которое реквизировал у местного населения.
Не случайно, далеко не случайно сошлись эти два человека. Сразу же, как прибыли сюда в 47-м году, подружились. И не родство душ их сблизило, а ненависть к Советской власти. Да, да, ненависть. Малограмотен Микитюк, но прозорлив: они и в работе-то стараются, чтобы не вызвать подозрений. А копни поглубже — страшные это люди. И опасные. И лучше их не трогать, лучше подальше держаться от них. А Теце надо приказать немедленно прекратить переписку с Аней и посещение дома Миклашевского. А тебе, начальник, больше и слова не сболтну. Зря я затеял эту встречу, мог бы дочь и сам отвадить...
Георгий Маркович терпеливо ждал, проницательно, не мигая, всматривался в заросшее рыжей щетиной лицо Микитюка. Испугался он мести. Но раз такое дело, надо предпринять все, чтобы об этом их свидании никто не знал.
— Даю честное слово, вы останетесь вне подозрений...
— Даете? — словно зверь огрызнулся Микитюк. — В прошлом году ваш Захаров одному тоже вот так обещал. Самойленко его была фамилия. Слышали? И что? С распоротым брюхом за поселком знайшлы.
Латкин чувствовал, если сейчас он не получит нужные сведения, потом Микитюк не заговорит.
— Еще раз повторяю: тайну гарантирую. — И тут же в упор спросил: — Давно познакомились Татьяна с Миклашевским?
— Года полтора как...
Сказал это Микитюк и осекся: снова его дернул черт за язык.
— Та-а-ак. — Голос Латкина стал веселее: кажется, лед тронулся. — Не бойтесь, рассказывайте. Кто-то же должен нам помочь... Закуривайте, — предложил он папиросы Микитюку.
— Не, я свой закурю, если можно. — И полез в карман ватных штанов за кисетом с махоркой.
Задымили, Микитюк кашлянул в кулак. Сейчас он был на распутье: говорить дальше или нет? Рассудил: за то, что он уже выболтал, в случае чего ему несдобровать. Выходит, если и отвечать, то уж за все, а не за толику того, что рассказал... К тому же не верить, хоть и слишком молодому, начальнику у него не было оснований. А, будь что будет!
Значит, так. Познакомилась Теця с Миклашевским через своего жениха, тоже спецпоселенца, Григория Воцуняка, работающего электрослесарем. Парень он молодой, симпатичный, кудрявый, сапоги со скрипом. Он Микитюка уже батей называет, намекая на скорую свадьбу.
Этот Воцуняк однажды вечером и привел Татьяну в дом Миклашевского. Дело было поздней промозглой осенью, а у Миклашевского тепло, уютно. Народу собралось человек двадцать. И в основном молодежь, своя, украинская. Пели песни, играли в карты, лото. Хозяин дома, стройный, красивый мужчина, ненароком затеял разговор об отношениях украинцев с поляками. Татьяна напрягла слух: добре рассказывает! Живо, на чистейшем украинском языке. По Миклашевскому выходило, что отношениям этим всегда мешали русские. Она поразилась: раньше считала Россию верной опорой Украины. Но перечить не стала — Миклашевскому виднее.
В общем, здорово прошел вечер.
На следующую сходку Татьяна потянула уже Григория сама. Тут было интересно, занятнее, чем в поселковом клубе. А главное — ридна мова! Рассказы же дядьки Богдана о прошлом Украины можно слушать без конца. Она ему однажды восхищенно сказала: «Вы лучше всякого учителя, столько знаете!» На что он ей ответил: «Ты, я вижу, настоящая патриотка. Кстати, хочешь, я тебя познакомлю со своей племянницей? Она сейчас живет там», — сделал ударение Миклашевский на последнем слове.
