Николай Новиков - У истоков великой музыки
Филарет был старше Модеста на два года девять месяцев и внешне очень отличался от младшего брата. По словам Татьяны Георгиевны, сохранившей воспоминания близких, ее дед был "высокий, статный, красивый - настоящий гвардеец". В то же время за "щуплым, низкорослым и невзрачным" Модестом всегда признавалось первенство. Так было в детские годы в Кареве, во время учения в Петербурге и на службе в полку. Общительный младший брат быстрее сходился с окружающими, причем с наиболее интересными людьми. Он сразу же вводил в свой круг Филарета, которого ласково называл Кито. Это подтверждают и письма Модеста к Балакиреву: "Мы с Кито играли симфонии Шумана, он от них в восхищении и молодцом читает ноты"; "В седьмом часу отправился с братом в оперу"; "Время мы с Кито провели прекрасно в деревне, там был народный праздник..."; "Будете ли вы у нас обедать в воскресенье... постарайтесь приехать, у нас Кито, готовый принять вас"; "Мы с Китошей везем вам Фонвизина всего, это очень интересно прочесть". Свои письма Модест заканчивал так: "брат вас целует" или "передает почтительнейший поклон". И дома, и на музыкальных вечерах братья часто играют на рояле в четыре руки, а иногда и на двух роялях вместе с Балакиревым и Кюи. Все эти годы Филарет и Модест неразлучны, у них одни интересы, увлечения, друзья.
Почти во всех публикациях о композиторе разлад между братьями связывают с периодом отмены крепостного права. Приведем характерный пример одного из таких сочинений. "При заключении "уставных грамот" с бывшими крепостными Модесту Петровичу пришлось выдержать бурное столкновение с братом. Напрасна была попытка убедить Филарета в том, что брать выкупные платежи с крестьян - поступок, недостойный человека с передовыми прогрессивными взглядами... Корыстолюбие Филарета было тяжелым ударом для Модеста... После долгих споров сошлись на том, что младший брат откажется от своей доли наследства в пользу старшего. Зато их бывшие крепостные получат не жалкие клочки земли, как у соседей помещиков, а полноценные наделы и притом без выкупных платежей..."
Из этого текста можно сделать только один вывод: Филарет безжалостно обобрал младшего брата за его передовые взгляды и за любовь к крестьянам, поступив в высшей степени безнравственно. Если бы брат композитора прочитал такое обвинение, то по законам чести мог вызвать автора на дуэль за оскорбление. И он был бы прав, так как в действительности ничего подобного не происходило. После смерти отца Филарет из любви к Модесту и уважения к его музыкальным занятиям добровольно взял на себя все хлопоты по имению. Младший брат никогда не испытывал желания заниматься хозяйством, и это видно из его письма к Балакиреву: "Вчера я только что собрался ехать к вам, дорогой Милий, как явилась записка, по которой я должен был лететь к двум дельцам (касательно нашего дела). Пока брата нет, я за него должен разъезжать,- очень досадно, что эта необходимость является иногда экстренно".
Такая необходимость выпадала Модесту редко. Филарет взвалил на себя все хозяйственные заботы и в самое трудное время, когда отменили крепостное право.
Период отмены крепостного права - один из сложнейших в мирной истории России. Кропотливое изучение документов позволяет проследить, как проходила реформа на родине композитора и какое участие принимали в ней братья Мусоргские. В Торопецком уезде, как и во всей стране, для решения конфликтных ситуаций на местах, для рассмотрения недоразумений и споров назначали мировых посредников. Все посредники имели свои владения и обязаны были первыми показать пример в разделе земель "на выгодных для обеих сторон условиях". А одна сторона - сам помещик, вторая - его крестьяне. Как же справедливо разделить владения, чтобы крестьяне остались довольны наделами и согласились с условиями "повинностей, причитающихся в пользу помещиков"?
Знакомство с документальной хроникой тех дней убеждает, что существовали мировые посредники, которые добросовестно выполняли свой долг. Среди них был и Филарет Петрович Мусоргский. Он показал добрый пример - все владения Мусоргских были "совершенно приготовлены к размежеванию с утверждением полюбовных сказок".
Разделить землю, леса, луга, инвентарь и многое другое "полюбовно" было очень сложно, о чем свидетельствуют статистические отчеты Торопецкого уезда: "В 1861 году из уезда по Двине отпускали десять барок с хлебом, а в 1863 году едва сплавлена одна за недостатком хлеба. Недостаток же его в уезде оказался вследствие того, что почти одна треть полей помещичьих за отходом крестьян на волю осталась необработанною. Со времени освобождения крестьян три рода обработки земли существует теперь в уезде: помещики или нанимают с десятины рабочих, или же отдают в аренду, или же платят за обработку".
В этих отчетах отражены подробно и проблемы крестьян: "Причина этого малого количества получаемого хлеба заключается в самом положении крестьян, вышедших на волю, во многих случаях не имевших на что приобрести необходимых земледельческих орудий, и большею частью в том, что во многих местах земля, названная удобною, по признакам местного пользования, на самом деле вовсе неудобная или требует первоначальной затраты капитала, как например, прорытия канав в сырых местах, или прорубки кустарника и образования нового поля, или большого количества удобрений".
Да, непросто было Филарету Петровичу Мусоргскому разделить свои владения без конфликта с крестьянами, но он сумел это сделать. Еще сложнее было проводить размежевание земель в чужих имениях. Это видно из письма Модеста к Цезарю Кюи: "Доходит всякий раз чуть не до драки, хоть полицию зови. У одного из главных крикунов постоянные стычки с посредником, посредник - это его "вьючное животное" (по-французски), крикун разъезжает по городу и собирает христа ради подписочки для удаления посредника".
Из газетных материалов тех лет удалось выявить этого "главного крикуна". Им оказался помещик Торопецкого уезда Корвин-Круковский. Это он в зале заседаний выражал "крайнее неудовольствие на действия мировых посредников". Однако суд после реформы опирался на новый закон и действовал, как писали, "разумно, с целью сделать добро и принести пользу". Суд не только не поддержал крикуна, но и вынес решение наказывать тех, кто будет оскорблять посредников и принижать их права. В числе особенно активных посредников состояли родственники Мусоргского: Голенищев-Кутузов, князь Шаховский, Чириков.
В письме из Торопца Модест пишет: "Есть, правда, порядочная молодежь... да я их почти никогда не вижу; молодежь эта посредничает и потому постоянно в разъезде".
