Катрин Милле - Дали и Я
Дар вездесущности, который мастурбатор был призван развивать, та легкость, с какой он воображает себя в различных позициях и ролях, делают его желанным гостем в мире масс-медиа. Его приспособляемость творит чудеса. Это противоречит социальным нормам, а также принципам любовных отношений — всему тому, что призвано отвести вам строго определенное место, удерживать вас в границах целостной личности (в противном случае вы можете услышать упреки в том, что плохо исполняете вашу роль и все, что вы собираетесь сказать или сделать, «совсем на вас не похоже!»). Медиатизированный Нарцисс и вдобавок мастурбатор с его опытом изменчивости легче, чем кто бы то ни было, нарушает такие границы.
В случае Дали критическая паранойя обеспечивает преемственность различных личностных проявлений. Если подходить к ним с той же логикой, которая применяется ко всему видимому миру, тогда один Дали или же целая вереница тех Дали, которых воспроизводят объективы фото и телекамер, не менее реальны, чем тот один Дали или же разные Дали, которых знают его шофер, кухарка, секретарь и самые близкие друзья.
Это значит, что дробление, которому подвергается всякий субъект, совершенно не обязательно переживается как конфликт или подавление и что некоторым удается открывать шлюзы, позволяющие подсознанию подниматься в слои сознания. Живопись, создание текстов, спектаклей, также не стоит забывать о социальном театре, охватывающем все искусства, — все это образует особую территорию потоков подсознания.
Удивительное дело: то, что выставляется на обозрение публики, содержит разоблачения, немыслимые в более строгих кругах общества, и при этом само заинтересованное лицо чувствует, что именно таким образом ему легче обнаружить свои самые потаенные черты. Как я уже говорила, возможно, зрелость благоприятствовала тому, что Дали признал свои гомосексуальные наклонности, но точно также возможно, что признаться в этом легче в книге, распространяемой в тысячах экземпляров, чем глядя прямо в глаза близкому другу. Если бы было проведено расследование в отношении тех, кого здравомыслящие люди обвиняют в непристойности, то порнозвезды, так же как и художники, и авторы, открывающие свой внутренний мир достаточно широко, я уверена в этом, подтвердили бы этот парадокс. Хотя, конечно, утверждали бы, с той или иной степенью лицемерия, что всегда демонстрируют всего лишь свой имидж и для них это не более чем игра в прятки. Но истинный мотив состоит в том, что люди устраняют моральный барьер, вера в который утрачена, и это дает им доступ к великому счастью: они знают, что незачем пытаться нести в одиночку груз своего бытия. Это настолько тяжелое бремя, что в одиночку его не вынести никому. Они также понимают и допускают, что совершенно бесполезно пытаться разделить его с близкими, так как взамен те не преминут повесить на них свои проблемы. Но освободиться насколько возможно от этого груза, переложив его на возможно большее количество народу, на незнакомцев, отягченных неведомо чем, поскольку неизвестно ни кто они, ни каково их общественное положение, ни их чувства: это сравнимо лишь с чувством радости свершения!
Глава III. Тело, подчиненное принуждению
Существует механизм, хорошо известный мастурбатору: он состоит в нажатии на отдельные участки тела, параллельно создаются мысленные картинки, а тело превращает их в образы. Поразительно, что автор, который из страницы в страницу множит собственные образы, одновременно описывает свое тело так, будто оно нередко ущемлено или наталкивается на какие-то препятствия. Вспомним о лакированных туфлях, которые жмут ноги того, кто взялся вести «Дневник гения». Хотя совершенно не обязательно принимать эту информацию… близко к ступням(!), можно предположить, что Дали был достаточно восприимчив к особенному виду удовольствия, когда существование собственного тела удостоверяется болью. (Когда испытывают острую боль, например боль, которую пальцам ног доставляет чересчур тесная обувь, ее называют порой «exquise»[128].) Возможно, что склонность к этим незначительным мучениям обнаружилась у Дали очень рано, так как одно из «лжевоспоминаний» в «Тайной жизни», которое, по всей верятности, соответствует реальному травматизму, описывает ребенка, который не в состоянии снять самостоятельно матросскую блузу, так как боится задохнуться.
Нередко тело сталкивается с твердой поверхностью или натыкается на другое тело. Во время пребывания Дали и Галы в местечке Торремолинос кровать, предоставленная молодой паре, оказалась, вспоминает художник, «такой жесткой, как будто матрас набили сухими хлебными корками. Неудобная для сна, она обладала другим достоинством: все время мучила нас, постоянно напоминая, что у нас есть тела и что мы обнажены» (ТЖД. 406). Один из фактов, послуживших спусковым механизмом возникновения навязчивой идеи, связанной с «Анжелюсом» Милле, — это столкновение Дали с рыбаком, шедшим ему навстречу. Дали ощутил это тем более остро, что «была неизбежность в этом столкновении» (МТА) прямо посреди луга, притом что он издали заметил идущего рыбака…
«Тайная жизнь» начинается любопытным рассуждением общего порядка: «Сегодня мы знаем, что форма всегда есть результат поисков со стороны материи, итог реакции вышеупомянутой материи на порабощение ее пространством, которое душит упрямую материю со всех сторон и заставляет ее искать слабину и выражаться во всякого рода завихрениях и вспученностях, которые оказываются переполненными жизнью до границ возможного» (ТЖД. 7). Мне захотелось перефразировать этот пассаж: не является ли тот Дали, с которым мы имеем дело, то «полиморфное извращение» — результатом внутренних поисков его сознания, реакцией этого сознания на принуждение, навязываемое социумом, теми другими, которые окружают его со всех сторон, вынуждая самовыражаться, изрекая напыщенные фразы, изобилующие в его жизни и являющиеся не чем иным, как воображаемым разрастанием критической паранойи? Пространство, которое подвергает «материю» давлению, «принуждению» и заставляет эту материю «выплескиваться», доходя «до границ возможного», — не воспринимается ли это пространство как пространство мастурбации? В «Аэродинамическом появлении существ-объектов», упомянутом выше по поводу удовольствия, доставляемого выдавливанием угрей, читаем: «Пространство делается тем ненасытным куском мяса, необоримо притягательным, жадным, собственническим, которое ежеминутно сдавливает бесстрастным и рыхлым энтузиазмом гладкую утонченность „инородных тел“…» (МРС. 51). Расширим уже установленное соответствие между выдавливанием угрей и мастурбацией, между выдавленным угрем, «гладкой драгоценной личинкой», и самим мастурбатором, который сознательно исключает себя из круга наслаждающихся. Это личность, и душой и телом живущая как существо, изгнанное из более обширного социального организма, иначе говоря, исторгнутое — к его глубокому удовлетворению. Дали описал свою первую поездку в парижском метро, оставившую воспоминание «ужасающего ощущения гнета» (ТЖД. 310). Тем не менее ему удалось извлечь из этого пользу:
