Анатолий Конаржевский - Десять лет на острие бритвы
Работа пошла полным ходом. Примерно через неделю ко мне подходит один из заключенных. Попросив, чтоб я не выдавал его, т. к. иначе ему не будет житья, он рассказало том, что в ночную смену начинают ловчить и для того, чтобы перевыполнить задание, спиливают нижнюю часть сваи, укорачивая ее. Это меня очень взволновало. Я, никому не говоря об услышанном, попросил Зильбермана направлять в ночную смену кого-либо из технического отдела, чтобы избежать каких-либо неприятностей и быть уверенным в правильности составляемых актов на отказы свай. Он мою просьбу выполнил. Пачка махорки, дополнительный пирожок, хотя пожаловаться на питание было нельзя (оно было сносным) и сокращенный день делали свое дело — поднимали заинтересованность в выполнении задания. Свайные и изоляционные работы были закончены на шесть дней раньше. Мне вписали в зачет по три дня за каждый день.
Вести, приходившие о военных действиях в Финляндии, вызывали недоумение и разочарование. Никогда не предполагал, что мы можем так долго задержаться с войной, имея перед собой такое малюсенькое государство, как Финляндия, и нести большие потери. Урок на будущее.
Настал день, когда в срочном порядке из котлована все убиралось. Волга начала подыматься, и пришлось быть свидетелем, когда она оказалась на девять метров выше своего обычного уровня, затопила наш котлован, и слизнула выполненную часть намывной плотины, т. е. нашу работу, и мы с Зининым, которому тоже было нелегко на бетонных работах, производившихся при таких сильных морозах, вернулись на брандвахту заканчивать наш технический отчет.
«Красная Глинка»
В апреле меня и Зинина перевели в лагерь на Красной Глинке, расположенный на высоком берегу Волги. Подъезжая к лагерю, огороженному только проволокой, как бы в укор окружающей его красоте Жигулевских гор, обратили внимание на несколько пожарных машин, стоявших у вахты, и небольшой отряд охранников выходивших из зоны. Оказалось, там было небольшое побоище. Два узбека, получив на вахте посылки, отправлялись к себе в барак, по пути на них напали урки и отобрали посылки. Пострадавшие заметили, в каком бараке скрылись уркачи и подняли большую группу своих земляков с целью отобрать посылки. На этой почве началась драка, в которую ввязывалось все больше и больше заключенных с одной и с другой стороны, но так как численное превосходство в этом лагере было на стороне узбеков, то блатным пришлось бы очень плохо. Начальство вынуждено было вызвать пожарные машины и отряд охраны.
Дравшиеся отделались синяками и ссадинами, на зато самооборона и нападение осужденных по 58-ой статье здорово подействовали на т. н. бытовиков, и подобные грабежи больше не повторялись. Зинина и меня поместили в отдельную светлую комнату, в которой находилось четыре кровати, одна из них принадлежала старшему нарядчику, а вторая — бывшему командиру кавалерийской дивизии, выполнявшему какую-то канцелярскую работу в штабе лагеря.
По ходатайству, очевидно, Бориса Марковича Шкундина мы питались не в столовой, а у себя в комнате. Питание было улучшенным. Работа предстояла интересная: надо было перекачать грунт всего Зеленого острова на Волге в тело гравитационной части плотины Волжской гидроэлектростанции протяженностью свыше километра и высотой, если не изменят память, кажется, 18 метров. Зеленый остров, поросший кустарником, доставил нам много неприятностей, т. к. корни попадая в землесос, часто заклинивали рабочее колесо землесоса, и приходилось останавливать работу и делать его очистку — это здорово тормозило ход намыва тела плотины.
Я руководил сменой и числился брандмейстером. Наши отношения с Зинином с каждым днем ухудшались, и я был очень рад, когда меня перевели из его группы на подготовку пуска нового земснаряда (производительностью 500 кубометров в час) для размыва Песчаного острова и транспортировки грунта в тело плотины. Здесь применялся такой же комбинированный метод работ, как на Безымянке. Руководителем был назначен я. Намывная часть плотины уже вышла из-под воды и возвышалась над ней на полтора метра.
Через день и мой земснаряд должен был вступить в строй. Хорошая подготовка самого снаряда и забоя вселяли чувство уверенности в успехе. Весь Песчаный остров имел одно общее оцепление, и работало на нем больше тысячи заключенных. Процедура выхода бригад из зоны всегда занимала много времени, особенно после нескольких побегов, о которых следует рассказать, настолько они оригинальны. Трое заключенных при содействии остальных членов бригады запаслись продуктами, вырыли днем глубокую яму, залезли в нее, и их накрыли листом железа, а на него посыпали толстый слой песка. По окончании рабочего дня дружки разожгли на этом месте небольшой костер.
При выходе из зоны охрана недосчитала трех заключенных. Оцепление с острова не было снято, туда направили розыскных собак, и все начальство было уверено, что эти трое сбежать с острова не могли. Собаки беглецов не обнаружили, и это вполне естественно, так как на том месте, где так недавно горел костер, теперь тлели раскаленные угли, что мешало собакам подойти и близко к этому убежищу. Даже если кто-либо из охраны попробовал бы отгорнуть угли, то наткнулся б на песок. Ночное оцепление держали несколько ночей. Когда его сняли, то дружки сообщили об этом беглецам, и те спокойно покинули остров.
Второй случай: два заключенных днем выдалбливали в толстом бревне углубление для головы и для вытянутых вдоль тел рук, а также для ног, просверлили отверстие для доступа воздуха к голове, спустили бревно на воду, подлезли под него, оттолкнулись, и бревно поплыло по Волге матушке-реке. Конечно, часовым на вышках было невдомек, что в этом бревне плывут люди. Все это стало известно потому, что беглецы вскоре были пойманы где-то в районе Сталинграда на грабеже магазина. Эти люди рассуждали так: «Пускай будет хоть один день, да мой! попадусь — опять убегу».
Консервация
К большому моему сожалению, поработать на новом земснаряде мне так и не удалось. Буквально в день его пуска подплывает на катере главный механик и задает вопрос о готовности к началу работ. Я ему ответил, что все готово к пуску земснаряда, все проверено, смены укомплектованы, а сам я жду распоряжения. Он поднялся на снаряд и довольно таинственным тоном предложил мне вместе с ним пройти на крышу. Мы поднялись, и он показал рукой на Волгу: «Смотрите, все стоит, все молчит, ни один земснаряд уже не работает. Все остановлено. Анатолий Игнатьевич, дайте распоряжение начать полный демонтаж оборудования». Оказалось, что строительство Куйбышевского гидроузла по распоряжению правительства приостановлено, оно консервируется, а все силы переключаются на Безымянку. Там начиналось строительство авиационных заводов, и все подсобные предприятия, возведенные для строительства гидроузла, начали теперь действовать по новому направлению.
