Вольфганг Нейгауз - Его называли Иваном Ивановичем
"...В настоящее время самая главная задача заключается в единении всех сил, выступающих против Гитлера и войны. Только свержение гитлеровской диктатуры принесет вам спасение. С войной можно покончить, только свергнув гитлеровскую тиранию. Вперед к этой борьбе!"
Голос в эфире смолк. И снова зазвучал голос диктора:
- Говорит Москва! Мы передавали на немецком языке речь депутата рейхстага, председателя Коммунистической партии Германии Вильгельма Пика, произнесенную им по радио 8 апреля 1942 года.
Коровин перевел партизанам всю речь Пика.
- Товарищи! - крикнул комиссар Тихомиров. - Да здравствует Коммунистическая партия Германии! Ура!
- Ура! - подхватили партизаны. В воздух полетели фуражки, а бойцы, стоявшие рядом со Шменкелем, бросились обнимать его.
* * *
Несколько дней спустя часовой, охранявший пленных, подозвал к себе Шменкеля.
- Один из немцев хочет о чем-то поговорить с тобой, Иван Иванович. Настырный такой, никак не отстает.
Из землянки кто-то говорил, мешая немецкие, русские и чешские слова. Шменкель сразу узнал голос Кубата.
- А ну, выпусти его сюда, - попросил Фриц часового.
Через минуту Кубат вылез из землянки, жмурясь от яркого солнечного света.
- Ну что ты хочешь?
Кубат огляделся и показал на пенек в стороне. Они отошли в сторонку и присели.
- Пусть пленные не слышат, о чем мы говорим, - проговорил Кубат, беря в руки цигарку, которую ему протянул Шменкель. - Большое спасибо.
- Вы что, не ладите между собой?
- Мне не нравится этот шофер. За все время он не произнес ни единого слова, а на меня смотрит такими глазами, будто сожрать хочет. Врач и то держит себя лучше.
- Ты что-то хотел сказать мне? Уж не решился ли ты бороться вместе с нами?
Кубат покачал пальцем перед своим носом:
- Нет, благодарю. Винтовку в руки я больше не возьму. Но сидеть в полутемной землянке - занятие тоже не по мне. Умру с тоски.
- Значит; ты решился на что-то?
- Если разрешите.
- Гм. Я ничего не решаю. Нужно спросить комиссара...
- Прошу вас, - прервал его Кубат, - замолвите за меня словечко перед комиссаром. Ведь я был старшим официантом в отеле "Европа". Учился в Будапеште на повара для работы в отеле для иностранных туристов. Венгерскую кухню знаю не хуже французской. В Париже я стажировался два года.
- Нас здесь не интересует ни венгерская, ни французская кухня.
- Как здесь у вас готовят... Сердце кровью обливается.
- Мы здесь не собираемся открывать ресторан, - не без ехидства заметил Шменкель. - Не забывай, что мы на войне.
- Этого я не забываю. Я видел, как партизаны стоят в очереди перед кухней. А разве нельзя всех усадить за столы? Я всех отлично обслужу.
Шменкель мысленно представил себе картину, которую нарисовал Кубат, и рассмеялся.
- Выбрось это из головы. В лучшем случае тебе разрешат помогать на кухне.
Когда Шменкель зашел в землянку к Тихомирову, у него сидел Васильев. Шменкель хотел было уйти, но командир остановил его словами:
- Ты ко мне?
- Нет, товарищ командир, к комиссару.
- Тогда входи и выкладывай, что там у тебя, если, конечно, не секрет.
Шменкель вошел и, приложив руку к фуражке, поздоровался. Морозов тоже был здесь. Командир партизанского отряда имени Котовского встал и, улыбаясь, протянул Фрицу руку.
- Садись, - предложил Тихомиров. - Слышал, что ты уже говорил с официантом. Что он хочет?
- Он хочет работать.
Шменкель передал суть разговора с Кубатом. Морозов расхохотался от души. Не смог сдержать улыбки и Васильев.
- Этого делать нельзя, - ответил Тихомиров. - Кто знает, что он может наделать на кухне. А может, он просто-напросто хочет удрать.
- Не думаю, - заметил Шменкель.
- Если этот парень тебе не нужен, Сергей Александрович, - обратился вдруг Морозов к Тихомирову, - тогда отдай его мне. Я возьму его как официанта.
- Ты это серьезно?
- Да, идея неплохая.
- Мне она тоже нравится, - подхватил Васильев. - Товарищам надоело стоять в очередях.
Тихомиров внимательно посмотрел на командиров, думая, не шутят ли они.
- Нет. Немец останется сидеть в землянке. Мы не можем из военнопленных делать слуг.
- Если он будет работать на кухне, это не слуга, - возразил Васильев. - К тому же он сам хочет быть полезным. И ты не прав, отказываясь дать ему работу.
- Знаем мы эту работу!
- Если человек может быть полезен... - начал Морозов.
- Если ему разрешить работать на кухне, значит, нужно разрешить свободно ходить по лагерю: ему нужно будет и на склад сходить, и в баню, и в лес за дровами. А что, если в один прекрасный день на нас нападут фашисты?
- Другой причины для запрета у тебя нет? - спросил Васильев.
Комиссар был зол, но молчал.
- В чемодане у майора была пижама, пусть Кубат ходит в ней, и каждый партизан будет знать, что это пленный.
Слушая спор Васильева с Тихомировым и мысленно представляя себе Кубата, выряженного в пижаму, Шменкель с трудом сдерживал смех. Пижама у майора была фиолетового цвета с неширокими, в палец толщиной, желтыми полосками. Рыбаков долго рассматривал ее, потом произнес: "Для чего это? На половую тряпку не пойдет. В постель я в такой не лягу, от нее так и рябит в глазах. А если меня в ней увидит кто-нибудь из девчат, так в страхе убежит подальше... Может, штаны укоротить, а рукава отрезать, тогда можно надевать вниз..." С этими словами он бросил пижаму в чемодан майора.
- Я могу идти? - спросил Шменкель, боясь, что Рыбаков приступит к раскрою пижамы.
- Одну минутку, Иван Иванович, - попросил Морозов.
Выражение его лица было серьезное.
Шменкель остановился. Морозов играл в лагере немаловажную роль. Он был старшим по званию и пользовался среди партизан авторитетом прежде всего потому, что был горячим сторонником объединения всех отрядов в один мощный отряд.
- Иметь радио очень важно, - начал Морозов. - Позавчера мы слушали на коротких волнах одну немецкую станцию. Запеленговать ее мы, разумеется, не могли, но, судя по всему, она находится где-то поблизости от Ярцево. Наша разведка подтверждает это.
Морозов сделал паузу. Шменкель не перебивал его, понимая, что ему хотят дать какое-то важное задание.
- Как раз перед твоим приходом мы тут говорили о том, что нам нужен радиопередатчик. И нужен он немедленно, сейчас. Это не секрет. Ты знаешь, что мы поддерживаем связь со штабом Калининского фронта: получаем от него указания, да и сами порой кое-что сообщаем туда. Но на все это уходит слишком много времени. Именно поэтому мы подчас не имеем возможности быстро отреагировать на то или иное событие. Ты это понимаешь?
- Так точно, товарищ командир.
- Дальше, - продолжал Морозов, проводя рукой по своему ежику. - Мы надеемся, что в ближайшем будущем партизанские отряды Смоленщины будут обеспечены опытными специалистами и нужными материалами. Когда это произойдет? Сроки будут зависеть от самых различных обстоятельств. Посмотрев на Васильева, который думал о чем-то своем, Морозов продолжал: Нам нужно дожить до лучших времен, а пока необходим радиопередатчик.
