Павел Яковенко - Харами
Вася тихо исчез, а я, позевав, пошел спать к себе на перину. И приснился мне весьма мерзкий сон.
Убегал я какими-то дворами и огородами города Темир-Хан-Шура от местных абреков. И были они вооружены огнестрельным оружием. У меня же не было ничего. И догнали они меня все-таки в каком-то незнакомом месте. И выстрелили. Я только об одном думал - лишь бы не насмерть! Но провалился в какую-то пустоту без цвета, звука, запаха и жизни...
Когда я очнулся с бешено колотящимся сердцем, то понял, что это, к счастью, только сон. "Ну может же такое присниться!" - подумал я и перевернулся на другой бок.
Проснулся я уже в темноте.
"Эге!" - подумал я. - "А как же служба!". Надо было идти смотреть за подчиненными: вышли они на дежурство, или забили на все и мирно дрыхнут, как безнадежно штатские товарищи? Я выполз из палатки и поплелся к минометам. На ящиках кто-то сидел. Подойдя поближе, я с удовлетворением отметил, что это сидели Папен, Пимон и Рамир.
-- Молодцы! - подбодрил я их. - Благодарю за службу!
-- Рады стараться! - раздался нестройный ответ.
"Вашего благородия" я не дождался. Да не очень и хотелось, если честно.
Я присел на краешек ящика и вытянул ноги. Было не очень холодно, тем более в бушлате - скорее ощущалась приятная ночная свежесть. Над нами царствовало звездное небо во всем своем неземном великолепии. Мне вспомнились долгие ночные прогулки с будущей женой, и все, что было с этим связано. Честно говоря, очень захотелось под теплый бочок супруги, а еще лучше - на нее... Но увы! До жены мне было, простите, как до Луны раком. Оставалось только вздыхать. Папен, проникнутый ностальгией, рассказывал о своих охотничьих походах.
-- Вот поднялся я на сопку - смотрю: олень!..
Если поверить Жениным рассказам, то он был Соколиным глазом, Чингачгуком и Сетоном -Томсоном в одном лице. Практически его охотничьи достижения здесь выразились в одном подстреленном голубе, которого они сварили и сожрали. Но если учесть, сколько времени и патронов заняла эта охота! Что-то сильно я засомневался в его способностях. Нет, ну если у него дома не тульская двухстволка, а какой-нибудь "Винторез", ну тогда ладно. Тогда я понимаю и руки умываю.
Рамир все бухтел и вздыхал про себя. Пимон лениво курил, держа сигарету заскорузлыми пальцами.
-- А где Солоха и Алиев? - спросил я.
-- Азер дрыхнет. А Солохин ушел к зенитчикам, - откликнулся Рамир.
Я снова уставился в небо. Обожаю смотреть на звездное небо. "Бриллиантовые дороги в темное время суток".
-- Пашка, блин, ты где? - послышалось мне. Я встрепенулся: это был голос Васи. Он меня искал.
-- Я здесь, - ответил я, приподнявшись.
-- Иди сюда, дело есть.
Я пошел на голос, и нашел Васю в приятном расположении духа.
-- Бессовестных сохранил две бутылки. Пошли к ним в блиндаж, там стол накрывают.
Вау!! Это было гарно. Я вернулся к личному составу, и наказал никуда не разбегаться, а если черти принесут капитана Лебедева, то сказать ему, что мы здесь, но куда-то только что отошли. Они закивали головами, и я ушел.
Блиндаж Бессовестных находился в нижней половине нашего блока и был хорошо оборудован. До меня дошло, что почву сверху постоянно сносит вниз, и потому на нашей позиции вместо земли одни камни, а здесь - внизу - чуть ли не полутораметровый слой мягкого грунта. Я даже обзавидовался.
Стол, кстати, обилием не потрясал. Но были консервы, лук и чеснок. Ну и водка, само собой разумеется.
Народу было немного. Но и спиртного, между прочим, тоже. Поэтому на все про все ушел где-то час. После этого Вася остался поговорить со старым товарищем, а я сказал, что пойду контролировать обстановку. Честно говоря, я отвык от бухла, и с непривычки меня потянуло спать.
Я надеялся на свежий воздух, холодок, и рассчитывал, что они помогут мне слегка оклематься от осоловелости. Так и произошло. Пока я добрался от блиндажа Бессовестных до своих минометов, то спать мне расхотелось. А друзья - срочники сидели все в тех же позах, и все так же велеречивый Папен рассказывал о своих бесконечных похождениях.
-- Расскажите что-нибудь интересное, товарищ лейтенант. А то Негритянин уже достал своей болтовней! - попросил меня Рамир.
Папен подавился на полуслове.
-- Ну что же вам рассказать? - я задумался. А ладно!
-- Видите созвездие Кассиопеи? - я показал пальцами на небо.
Если уж совсем честно, то я не знал, если на этом небе названное мною созвездие. Но это было неважно. Во-первых потому, что никто из этой троицы вообще ничего в созвездиях не понимал (Папен мог найти Полярную звезду), а во-вторых, это был всего лишь повод. Я приступил к вольному изложению греческих мифов. Ничего умнее мне в тот момент в голову не пришло. Ну не рассказывать же им, в конце концов, устав гарнизонной и караульной службы!..
В конце концов, они все уснули. Я не стал их будить, а просидел на твердом ящике, уставившись в темную даль, почти до самого рассвета...
Часть 8.
-- Через три дня мы сворачиваемся! Не прыгайте только как бабуины... И не сообщайте пока личному составу! А то совсем расслабятся!! Потихоньку готовьтесь к отъезду, - сообщил нам капитан Лебедев на последнем совещании.
Такие представительные совещания не собирались уже месяц, и поэтому мы с Васей уже заранее догадались, о чем пойдет речь. Впрочем, до этого нас предупредил Молчанов, Юра Венгр по секрету шепнул Рацу на ПХД, поэтому, боюсь, указание на режим секретности для рядовых и сержантов через чур запоздало. А уж тем более, когда они увидели, что все офицеры пошли к начальнику блока...
Не надо бойцов считать глупее себя.
-- Чтобы не тащить боеприпасы с собой, будем их расстреливать на месте.
Меня передернуло: значит, где-то патронов не хватает, а мы их будем просто так изводить?! Но никто не возразил, и я промолчал тоже. Мне было только интересно - это Лебедеву сверху приказали, или его собственная идея?
По тому энтузиазму, который он проявил в этом мероприятии, я решил, что все это он придумал сам. Впрочем, личный состав отнесся к этому с большим удовольствием. Эх, и отвели же они душу! Стреляли все; стреляли из всего. Если отнести это к тренировке, то может быть, все не так уж и плохо? По крайней мере, Папен и его компания в кои-то веки постреляли из гранатомета, покидали гранаты и вдоволь настрелялись. Теперь они могли смело стучать себя дома пяткой в грудь: "Я из всего стрелял, я не метлой махал. Я весь в дыму пороховом!".
Обнаружились даже боеприпасы, заныканные Зерниевым. Между прочим, они поржавели, поэтому их пришлось просто выкинуть. Это было самым огорчительным.
В отличие от нас, два других блока сохраняли тишину. Поэтому Дагестанов вышел на связь с нашим начальником, и спросил, в чем собственно, дело. Ну, Лебедев и объяснил свою гениальную задумку...
