Хилэр Беллок - Ришелье
5 августа 1626 года было объявлено о помолвке мадемуазель де Монпансье и брата короля Гастона, а уже 6 августа Ришелье лично благословил новобрачных. Как видите, срок между помолвкой и обрядом венчания был минимальный, — кардинал очень спешил!
18 августа 1626 года специальный трибунал вынес обвинение в оскорблении величества и приговорил де Шале к казни. На следующий день он был казнен в Нанте на базарной площади. Друзья графа похитили палача, и его согласился заменить один из каторжников. Вы можете себе представить, какой мучительной была смерть молодого человека, — ведь каторжнику впервые пришлось убивать человека!
Людовик XIII присутствовал при этом — двор находился в Нанте, — и, хотя он не был чувствителен, казнь де Шале произвела на него тяжелое впечатление. Спустя три недели после этого он, слегка заикаясь, сказал придворным, что, если бы не чувство долга, он никогда бы не допустил этого.
С того августовского дня и до дня, когда Мария Медичи бежала из Франции, то есть в течение пяти лет, в душе короля происходила борьба чувства негодования и нежелания подчиняться воле другого человека — пусть и гораздо умнее его — с чувством долга и уважения, которым он невольно проникался, видя, что кардинал пытается возродить блестящие традиции галльской доблести и величия, которым положил начало еще Карл Великий.
Судьбе было угодно, чтобы эти столь непохожие люди сблизились во время военных походов — под Ла-Рошелью, Сузой и Казалем.
Глава 4. Ла-Рошель
Гражданские, или, как их еще иначе называют, религиозные войны продолжались без малого сорок лет. Когда, благодаря Генриху IV, наконец установился мир, все с облегчением вздохнули, но это было скорее перемирие, потому что и католики и протестанты бесконечно устали от войн и согласились пойти на компромисс. В течение двенадцати лет, с момента подписания Нантского эдикта и до гибели короля от руки фанатика, сохранялось ненадежное равновесие между королевской властью, которую поддерживало большинство народа, и гугенотской знатью, которую поддерживали богатые купцы и горожане в южных и юго-западных районах страны.
Оно было нарушено через год после смерти Генриха IV. В мае 1611 года в Сомюре гугеноты потребовали от королевы-матери новых уступок в дополнение к тем, что им были даны по Нантскому эдикту. Марии Медичи пришлось подкупить гугенотских вождей, чтобы не допустить начала новой войны. Затем она сама дважды поднимала мятеж против короля. В 1621–1622 годах сначала Людовик XIII, а затем Субиз, брат Анри де Роана, предприняли попытки склонить чашу весов в свою сторону. В 1625 году Субиз, бежавший после первого поражения в Англию, вновь появился со своими наемниками на английских кораблях возле Ла-Рошели. К счастью, французский флот под командованием герцога де Монмаранси, адмирала Франции, нанес Субизу поражение, и он снова бежал в Англию.
Как только Ришелье пришел к власти, ему стало ясно, что положить конец этим мятежам и вторжениям можно только одним способом: необходимо разрушить оплот гугенотов — крепость Ла-Рошель, потому что о добровольном подчинении нечего было и думать.
Крепость Ла-Рошель стала символом сопротивления и считалась гугенотами неприступной. Действительно, подход к крепости с моря был затруднен тем, что фарватер был очень сложным и известен только местным лоцманам-гугенотам. Кроме того, у Ришелье еще не было флота, его надо было создавать. Зато английский флот, пользуясь услугами местных лоцманов, мог доставить в крепость и войска и продовольствие.
В течение восемнадцатилетнего правления Ришелье были два момента, когда все было поставлено на карту и от военного успеха зависело, быть ли Франции по-прежнему раздираемой гражданскими войнами, в первом случае, или потерпеть поражение от иностранного вторжения — во втором. Под первым случаем мы имеем в виду осаду Ла-Рошели (1627–1628), под вторым — осаду крепости Корби (1635).
Осада Ла-Рошели продолжалась более года и потребовала колоссальных затрат денежных, материальных и людских ресурсов. Иногда казалось, что крепость действительно неприступна, но Ришелье с невиданным упорством продолжал осаду и в конце концов добился успеха.
Отвоевать крепость Корби у врага, захватившего ее, было делом чести. Эта победа стала поворотным пунктом в войне.
Интересно, что и под Ла-Рошелью и под Корби французская армия имела дело с иностранными интервентами. Правда, под Ла-Рошелью английский флот ушел до того, как крепость сдалась.
Победа под Ла-Рошелью навсегда покончила с сепаратистскими настроениями гугенотской знати и дала понять соперникам Франции, что любое вторжение с моря будет также обречено на неудачу. Победа под Корби покончила с попыткой интервенции с суши. О ней будет рассказано в главе седьмой нашего исследования. Как в первом, так и во втором случае кардинал доказал, что он мог бы быть талантливым генералом.
С самого начала религиозных войн Ла-Рошель, которой управляла купеческая олигархия, стала прибежищем всех недовольных и оплотом мятежников. Первый принц Конде, дядя Генриха IV, сделал Ла-Рошель столицей княжества. Этот Конде хотел стать первым королем Франции, исповедующим кальвинистскую веру, но погиб в битве при Жернаке. В 1579 году город выдержал первую большую осаду. Двадцатитысячная армия французского короля была вынуждена отступить от стен города. После Нантского эдикта Ла-Рошель получила право свободной торговли с иностранцами, крепость сохранила все свое вооружение.
Сразу после смерти Генриха IV город послал своих представителей на гугенотскую ассамблею в Сомюре (1611), где гугеноты предъявили новые требования, противопоставив себя всей нации. На следующий год из Ла-Рошели был изгнан посланец короля. Тем самым гугеноты выразили свое недовольство только что заключенным браком между Людовиком XIII и Анной Австрийской. Они заявили, что продолжат борьбу с «римским чудовищем», то есть с католической церковью. Городские власти присваивали себе налоги и незаконно взимали таможенные пошлины. Гавань Ла-Рошели стала базой пиратских судов, опустошавших побережье Франции и нападавших даже на королевские суда. Дело дошло до того, что пираты блокировали порт Бордо, так что пришлось посылать королевский флот, которому с трудом удалось разгромить их. Капитаны пиратских кораблей были колесованы, — гугеноты объявили их мучениками. В 1620 году в Ла-Рошели снова собралась гугенотская ассамблея, которая рассмотрела вопрос о союзе с протестантскими князьями Германии. В следующем году королевский флот нанес поражение гугенотскому флоту, но в Ла-Рошели быстро забыли об этом. Не прошло и года, как в гавани Ла-Рошели появились тридцать два корабля, сооруженные гугенотами. Их восторженно приветствовала толпа горожан, собравшаяся на набережной. Командующий флотом Гитон стал любимцем горожан.
