Гюнтер Блюментрит - Фельдмаршал фон Рундштедт. Войсковые операции групп армий «Юг» и «Запад». 1939-1945
Следует признать, что у Гитлера были причины для стремления к ведению позиционной обороны на побережье. Он считал, что у Германии уже нет сил для осуществления гибкой обороны на всех фронтах. Только на Востоке с его огромными территориями можно было использовать принцип гибкой обороны. На Западе требовалось любой ценой удерживать завоеванные позиции, в противном случае враг мог в скором времени дойти до немецкой границы и продвинуть свои авиабазы в восточном направлении. И самое главное, стартовые комплексы для «Фау-1» и «Фау-2» расположены на Западе, и они будут потеряны, как только враг начнет наступление в глубь Франции. Все это было так, но Рундштедт рассуждал иначе. Война в любом случае проиграна, считал Рундштедт, это только вопрос времени. Дело политиков – искать необходимый выход. Солдаты уже не в том положении, чтобы что-то изменить. Фактически Рундштедт, как и многие генералы, считал, что война была проиграна в тот момент, когда Гитлер вторгся в Россию.
В этих условиях приказ удерживать побережье любой ценой был не более чем пустым звуком. Нельзя было, имея в распоряжении столь ничтожные средства (о которых уже неоднократно говорилось), обеспечить выполнение гитлеровского приказа. Разве могли слабые, плохо вооруженные береговые дивизии, оборонявшие от сорока и более километров каждая, устоять против превосходящих сил противника? Можно дать однозначный ответ: естественно, нет.
Представления Рундштедта относительно ведения оборонительной войны кардинально отличались от представлений Верховного командования. К примеру, он часто высказывал мнение, что в случае вторжения через Ла-Манш следует оставить юг Франции, а все отведенные войска использовать в качестве резерва в зоне Парижа.
Было бессмысленно обращаться к Гитлеру с официальными предложениями относительно береговой обороны, поскольку Гитлер требовал удерживать весь береговой фронт, протяженностью свыше 4 тысяч километров. По согласованию с моим главнокомандующим я направил письмо с нашими предложениями в адрес генерал-полковника Йодля. Понятно, что ответа не последовало. Очевидно, даже Йодль не рискнул обратиться с подобными предложениями к Гитлеру!
Я хочу привести некоторые цифры, чтобы убедить читателя в том, насколько слабые позиции имелись у люфтваффе на Западе в конце 1943 года.
Легкие истребители: 343, из них 180 годных к эксплуатации.
Истребители: 340, из них 250 годных к эксплуатации.
Бомбардировщики: 29, из них 13 годных к эксплуатации.
Самолеты дальней разведывательной авиации: 80, из них 28 годных к эксплуатации.
Самолеты близкой разведывательной авиации: 40, из них 20 годных к эксплуатации.
Зенитная артиллерия: 339 тяжелых и 402 легких батарей.
Даже непрофессионалу становится ясно, что с такой численностью воздушного флота командование Западного фронта не могло вести оборонительную войну на участке огромной протяженности против превосходящих сил противника. Помимо ничтожно малого количества самолетов, пригодных к эксплуатации, ощущалась серьезная нехватка авиационного бензина. Но надо отдать должное тому героизму, с которым немецкие летчики продолжали сражаться в этой безнадежной ситуации.
Вот данные относительно воздушного флота союзников на 6 июня 1944 года (начало вторжения), приведенные в книге генерал-майора Фуллера «Вторая мировая война». 2219 бомбардировщиков, 2395 транспортных самолетов, 867 планеров и, конечно, истребители! Даже если это несколько завышенные данные, то превосходство союзников в воздухе очевидно.
В то время командование Западного фронта имело мало информации о силе и намерениях противника. Оно не располагало собственной разведывательной сетью и довольствовалось лишь той частью информации, которая ей иногда доставалась из штабов вермахта, сухопутных войск, третьего воздушного флота, западной военно-морской группы, от военных командующих в Париже и Брюсселе, немецкого посла в Париже и разведывательной службы СС.
Рундштедта, как правило, держали в неведении. Ему приходилось руководствоваться тем, что говорили ему в Ставке Гитлера, и это была скудная и недостоверная информация. Третий воздушный флот действительно пытался выполнять разведывательные полеты через Ла-Манш, над Англией и западным Средиземноморьем, но значительно превосходящие воздушные силы противника отбрасывали немецкие разведывательные самолеты, не давая им вести разведку. Иногда удавалось, особенно ночью, мельком увидеть движение войск на юге Англии, но это не давало возможности представить картину в целом.
Западная военно-морская группа была слишком слаба, чтобы выполнять качественные разведывательные операции. Правда, иногда она засекала конвои у южного побережья Англии. И что дальше? Ведь никто не представлял, что там на самом деле происходит. В самой Англии находилось несколько агентов, имевших передатчики, и время от времени от них приходили отдельные сообщения. Британская служба безопасности действовала превосходно, и для Рундштедта Англия оставалось «неразведанной территорией».
В 1943–1944 годах стало известно, что на юге Англии сосредоточены две группы армий; одна под командованием генерала Эйзенхауэра, а другая под командованием генерала Монтгомери. Рундштедту удалось узнать, что большие формирования, находящиеся на юге Англии, провели необходимые приготовления и готовы к высадке. По дипломатическим каналам была получена информация, что отменены отпуска, кроме того, немецкие летчики заметили передвижение моторизованных колонн, двигавшихся в южном направлении. Важным источником информации служил перехват радиограмм союзников, хотя из них и не удавалось составить целостную картину происходящего.
Особое внимание, естественно, уделялось наблюдению за островом Уайт, под прикрытием которого находился Портсмут. Следует признать, что в конце 1943 года Рундштедт и его штаб пересмотрели свое первоначальное мнение о том, что высадка союзников произойдет между Остенде и Гавром. Постепенно их внимание все больше переключалось на Нормандию и Бретань. Рундштедт полагал, что союзникам ничего не стоит «перепрыгнуть» во Францию с острова Уайт, чтобы захватить плацдарм в Нормандии. Именно по этой причине он неоднократно докладывал Гитлеру, что ожидаемое вторжение, по всей вероятности, произойдет в Нормандии.
Предполагалось, что противник высадится на открытом побережье вблизи стратегических портов. Таким портом был Шербур, который мог быть отрезан с двух сторон. С точки зрения военно-морского командования, побережье между устьем Сены и Шербуром и близлежащая акватория не подходили для высадки главных сил союзников. Не обладая достоверной разведывательной информацией, было трудно составить четкое мнение о возможном месте высадки.
