Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем
Записав в свой актив две судимости бывших руководителей местных администраций, г-жа Ибрагимова появилась в стенах Хамовнического районного суда города Москвы и влилась в ряды государственных обвинителей по делу Ходорковского и Лебедева. Ее излишняя самоуверенность в сочетании с явным (по крайней мере, на начальном этапе процесса) незнанием материалов уголовного дела послужила ей плохую службу. Возможно, какое-то влияние на ее поведение оказала уже упоминавшаяся гиперактивность коллеги Лахтина, своим инициативным лидерством вынуждавшего столь активную женщину к простою. Вероятно, поэтому существенная часть ее энергии была направлена не только на малосодержательные перепалки с подсудимыми и защитой, но и на регулярное выражение недовольства поведением присутствующей в зале публики, а также журналистов.
Природная экспрессивность, проявлявшаяся периодически в банальной несдержанности, переходящей в грубость, создавала для Ибрагимовой очевидные проблемы. К примеру, допустив на глазах у всех присутствующих в зале суда ошибку при оглашении документа, она категорически не желала ее признать, посоветовав обратившему на это внимание Лебедеву прочистить уши, на что тот парировал в ответной реплике: «Я не собираюсь никому давать советы, особенно Ибрагимовой, чего ей надо и где чистить». В отместку Ибрагимова потребовала удалить своего обличителя из процесса вплоть до завершения прений сторон. Выглядело всё это весьма некрасиво. Разве что отрицательный эффект от такого демарша был несколько сглажен взявшим слово прокурором Лахтиным, на глазах изумленной публики вдруг чистосердечно покаявшимся в том, что «получил в свое время очень хорошее образование и воспитание», а затем дополнительно похвалившим себя, назвав корректным и интеллигентным человеком. Интересно, что Ибрагимова подобных признаний за время судебного разбирательства ни разу не делала. Что, вероятно, должно говорить о присущей ей скромности и самокритичности.
Попавший в один из дней на процесс уже упоминавшийся выше экономист Делягин, судя по его отзывам в Интернете, остался удручен наблюдением за Ибрагимовой: «Ее выступление и ее полуистерическое общение в кулуарах с пришедшими на открытый процесс и весьма скромно ведшими себя гражданами производило впечатление осознанной провокации». Это не единственное наблюдение, которое сделал Делягин: «Ряд используемых ею грамматических конструкций наводит на мысль о том, что она просто недостаточно хорошо знает русский язык для того, чтобы в полной мере понимать смысл собственных слов, не говоря уже о законах. Мне, например, запало в память самокритичное сравнение Еюльчехрой Бахадыровной Ибрагимовой себя с воробьем: претензии к себе она назвала “стрельбой по воробьям”… Некоторые особо ценные формулы… я записал – просто в силу их невоспроизводимости по памяти: например, “прекрасно имеет в виду, о чем шла речь” или “зависая в Интернете, выискивать цитаты лиц, которых в принципе неизвестно кто”».
Безусловно, свои претензии к Ибрагимовой высказывала и защищающаяся сторона. Вот лишь небольшой фрагмент из выступления Платона Лебедева: «…прокурор Ибрагимова плохо читает устный текст. Я уже насчитал у нее восемнадцать однотипных ошибок». В свою очередь, Михаил Ходорковский дипломатично заметил, что данный представитель гособвинения «вносит разнообразие в процесс, хотя в документах она, очевидно, ничего не понимает».
Поступки Ибрагимовой заставили не единичных наблюдателей очень резко и не единожды высказываться в ее адрес. Поводами прежде всего были безапелляционные утверждения, сделанные в разное время, например о том, что мнение Ходорковского никого не интересует! А в ответ на негодующие возражения подсудимых о существенном искажении содержания оглашаемых прокурорами документов, 27 апреля 2009 года, то есть почти в самом начале судебного следствия, прокурор, как это бесстрастно зафиксировано в протоколе, ни много ни мало заявила: «И, как бы он себя ни вел, Платон Леонидович, это бесполезно – что запланировали, то и сделаем!!»
Полагаю, что предпринявшей сей демарш прокурору Ибрагимовой даже не приходило в голову, что такие слова унижают председательствующего судью, поскольку лишь ему по закону предоставлено решать, чему должно происходить на руководимом им судебном процессе. На это обстоятельство сразу же обратила внимание Виктора Данилкина адвокат Карпина Москаленко, одновременно отметив назидательные и оскорбительные выпады в свой адрес со стороны той же Ибрагимовой: «Ваша честь, можете ли Вы представить себе степень правового нигилизма, когда молодой прокурор себе позволяет вот этот тон, вот эти заявления до принятия судом решения?…Ваша честь, Вы не услышали в этом действительного вызова судебной власти… Я Вас очень прошу, не позволяйте прокуратуре делать из суда не высший орган, который принимает все решения, не независимого арбитра, который действительно равно удален от сторон и ни под чьим влиянием не находится, поставьте в этих случаях на место тех, кто пытается присвоить себе Ваши функции».
Однако призывы Москаленко судья Данилкин оставил без какого-либо реагирования. Возможно, он понял, что ему представителем государственного обвинения ясно и недвусмысленно продемонстрировано, «кто в доме хозяин», и такое положение вещей воспринял безоговорочно.
Правда, то, что для судьи прошло как бы незамеченным, не осталось без внимания людей неравнодушных, в том числе обладающих колючим языком и полемическим задором. Пожалуй, наиболее уничижительно высказался Андрей Пионтковский в «Гранях. Ру» за 23 ноября 2009 года. В статье под названием «Гюльчахра Януарьевна и другие» он написал: «Прокурорша Ибрагимова явно претендует на лавры духовной правнучки легендарного Андрея Януарьевича Вышинского. Творческий почерк суперзвезды Сталинских показательных процессов включал в себя в качестве обязательного элемента публичную демонстрацию клокочущей личной ненависти к обвиняемым, угрозы и проклятия по их адресу, перемежаемые потугами на иронию и сарказм… Что толкает на подобные сеансы зкзорцизма неистовую Гюльчахру, не столь уж интересно. Но показательно, что участившиеся вспышки ее темперамента коррелируют с резко ужесточившейся стилистикой поведения обвинения в целом. Полностью проиграв интеллектуально обвиняемым и защите на поле процессуального поединка, ОПГ “служителей закона” окончательно перешла на внеправовой язык бандитских угроз…»
Надо ли говорить, что после столь резкого выпада слова Виктора Шендеровича о том, что прокурор Ибрагимова «словно специально послана небом для того, чтобы клоунская суть процесса не вызвала сомнений даже у ребенка» («Нью тайме», 8 марта 2010 г., № 8), можно рассматривать как легкую форму упрека проштрафившемуся школьнику.
