Лев Троцкий - Портреты революционеров
Но зачем же все-таки Сталину все это понадобилось? – спросит озадаченный читатель. Увы! Мы не можем перепрыгивать через ступени, тем более, что и так еле поспеваем за нашим теоретиком. Немножко терпенья, и все обнаружится.
Непосредственно после разобранного только что места Сталин продолжает:
«Но наша крупная промышленность не исчерпывает народного хозяйства. Наоборот, в нашем народном хозяйстве все еще преобладает мелкое крестьянское хозяйство. Можно ли сказать, что наше мелкокрестьянское хозяйство развивается по принципу (!) расширенного воспроизводства? Нет, нельзя этого сказать. Наше мелкокрестьянское хозяйство…не всегда имеет возможность осуществлять даже простое воспроизводство. Можно ли двигать дальше ускоренным темпом нашу социализированную индустрию, имея такую сельскохозяйственную базу?… Нет, нельзя».
Дальше следует вывод: необходима сплошная коллективизация.
Это место еще лучше предыдущего. Из-под усыпляющей банальности изложения то и дело взрываются петарды осмелевшего невежества. Развивается ли крестьянское, т. е. простое товарное хозяйство по законам капиталистического хозяйства? Нет, – отвечает с ужасом наш теоретик. Ясно: деревня не живет по Марксу. Надо это дело исправить. Сталин делает в своем докладе попытки опровергнуть мелкобуржуазные теории об устойчивости крестьянского хозяйства. А между тем, запутавшись в сетях марксовых формул, он дает этим теориям наиболее обобщенное выражение. В самом деле, теория расширенного воспроизводства, по мысли Маркса, объемлет капиталистическое хозяйство в целом: не только промышленность, но и сельское хозяйство, – только в чистом виде, т. е. без докапиталистических пережитков. Но Сталин, оставляя почему-то в стороне ремесло и кустарные промыслы, ставит вопрос:
«Можно ли сказать, что наше мелкокрестьянское хозяйство развивается по принципу (!) расширенного воспроизводства? – Нет, – отвечает он, – нельзя этого сказать».
Другими словами, Сталин в наиболее обобщенном виде повторяет утверждения буржуазных экономистов насчет того, будто сельское хозяйство развивается не «по принципу» Марксовой теории капиталистического производства. Не лучше ли после этого умолкнуть?… Ведь молчали же аграрники-марксисты, слушая это постыдное издевательство над учением Маркса. А между тем самый мягкий ответ должен был бы звучать так: сойди немедленно с кафедры и не смей рассуждать о вопросах, в которых ничего не смыслишь!
Но мы не последуем примеру аграрников-марксистов и не умолкнем. Невежество вооруженного властью так же опасно, как безумие вооруженного бритвой.
Формулы второго тома Маркса представляют собою не директивные «принципы» социалистического строительства, а объективные обобщения капиталистических процессов. Эти формулы, абстрагируясь от особенностей земледелия, не только не противоречат его развитию, но полностью охватывают его, как капиталистическое земледелие.
Единственное, что можно сказать о сельском хозяйстве в рамках формул 2-го тома, – это то, что последние предполагают наличие достаточного количества сельскохозяйственного сырья и сельскохозяйственных продуктов потребления для обеспечения расширенного воспроизводства. Но каково должно быть соотношение между сельским хозяйством и промышленностью? Как в Англии? Или как в Америке? Оба эти типа одинаково укладываются в рамки Марксовых формул. Англия ввозит предметы потребления и сырья. Америка вывозит. Тут нет никакого противоречия с формулами расширенного воспроизводства, которые вовсе не ограничены национальными рамками, не приурочены ни к национальному капитализму, ни, тем более, к социализму в отдельной стране.
Если бы люди пришли к синтетическому питанию и к синтетическим видам сырья, сельское хозяйство совсем сошло бы на нет, заменившись новыми отраслями химической промышленности. Что сталось бы при этом с формулами расширенного производства? Они сохранили бы всю свою силу, поскольку оставались бы капиталистические формы производства и распределения.
Сельское хозяйство буржуазной России, при огромном преобладании крестьянства, не только покрывало потребности растущей промышленности, но и создавало возможность большого экспорта.
Эти процессы сопровождались укреплением кулацких верхов и ослаблением крестьянских низов, их растущей пролетаризацией. Таким образом, несмотря на все свои особенности, сельское хозяйство на капиталистических основах развивалось в рамках тех самых формул, которыми Маркс охватывает капиталистическое хозяйство в целом – и только его.
Сталин хочет прийти к тому выводу, что нельзя «базировать… социалистическое строительство на двух разных основах: на основе самой крупной и объединенной социалистической промышленности и на основе самого раздробленного и отсталого мелкотоварного крестьянского хозяйства».
На самом деле он доказывает нечто прямо противоположное. Если формулы расширенного воспроизводства одинаково применимы и к капиталистическому, и к социалистическому хозяйствам – к «современному обществу» вообще, – то совершенно непонятно, почему нельзя продолжать дальнейшее развитие хозяйства на тех самых основах противоречия между городом и деревней, на которых капитализм достиг неизмеримо более высокого уровня? В Америке гигантские тресты промышленности развиваются и сегодня еще бок о бок с фермерским режимом в сельском хозяйстве. Фермерское хозяйство создало базу американской индустрии. Именно на американский тип, к слову сказать, ориентировались открыто до вчерашнего дня наши бюрократы со Сталиным во главе: крепкий фермер внизу, централизованная промышленность наверху.
Идеальная эквивалентность обмена есть основная предпосылка абстрактных формул 2-го тома. Между тем, плановое хозяйство переходного периода, хотя и опирается на закон ценности, но на каждом шагу нарушает его и строит взаимоотношения между разными отраслями хозяйства и, прежде всего, между промышленностью и земледелием, на неэквивалентном обмене. Решающим рычагом принудительного накопления и планового распределения является государственный бюджет. При дальнейшем поступательном развитии эта роль его должна расти. Кредитное финансирование регулирует взаимоотношения между принудительным накоплением бюджета и процессами рынка, поскольку они сохраняют силу. Не только бюджетное, но и плановое или полуплановое кредитное финансирование, обеспечивающее в СССР расширение воспроизводства, ни в каком случае не могут быть подведены под формулы 2-го тома, вся сила которых состоит в том, что они ничего не хотят знать ни о бюджете, ни о планах, ни о таможенных пошлинах и всяких вообще формах государственного планомерного воздействия, выводя необходимые закономерности из игры слепых сил рынка, дисциплинируемых законом ценности. Стоит «освободить» внутренний советский рынок и отменить монополию внешней торговли, как обмен между городом и деревней станет несравненно более эквивалентным, накопление в деревне, – разумеется, кулацкое, фермерско-капиталистическое накопление – пойдет своим чередом, и скоро обнаружится, что формулы Маркса охватывают и земледелие. На этом пути Россия в короткий срок превратится в колонию, на которую будет опираться индустриальное развитие других стран.
