Михаил Марголис - Затяжной поворот: история группы «Машина времени»
Александр Кутиков
Из всех директоров, что были у «Машины», Вовка – самый профессиональный. А по своим личностным качествам, он просто редкий человек. Я считаю, что наше сотрудничество с ним на протяжении стольких лет – большая удача для группы. В сложных ситуациях, которые происходили у нас и в 90-х, его слова и действия во многом помогли «МВ» сохраниться.
К своим 30 годам «Машина» фактически обрела статус государственной команды. На излете тысячелетия уходящий президент страны Ельцин вручал музыкантам «МВ» ордена и звания заслуженных артистов России, а без пяти минут новый глава державы Путин, из правительственной ложи спорткомплекса «Олимпийский» наблюдал за юбилейным сейшеном главной отечественной рок-группы и после концерта пригласил «машинистов» подняться к нему в ложу.
Владимир Сапунов
Мы делали 30-летие «МВ» вместе с телеканалом «Россия», который транслировал этот концерт на всю страну буквально через пару часов после его окончания. В день выступления группы я обычно приезжаю на площадку рано. Так было и в «Олимпийском». Вскоре появились Андрюшка Макаревич и нынешний заместитель гендиректора телеканала «Россия» Геннадий Гохштейн. Он сказал, что сейчас подъедет министр печати Михаил Лесин, который хочет чего-то хочет у нас попросить. Лесин приехал и сообщил: «Сегодня на ваш концерт собирается Владимир Путин (он тогда был премьером), хочется, чтобы он вышел на сцену и спел вместе с вами „Поворот“. Нужно ему быстро текст песни подготовить». Мы чего-то там оперативно напечатали и передали Лесину. При этом какого-то особого волнения, повышенной собранности из-за визита высокопоставленного лица у «Машины» не было. В гримерке все происходило, как обычно. Рюмку водки никто в кадку с цветами не выливал из-за боязни захмелеть перед выступлением. Ребята знают, когда и сколько себе позволить. На сцену никто из них пьяным не вылезет на любом концерте.
Андрей Макаревич
Персонального приглашения Путину на наш юбилей мы не делали. Но думаю, что рядом с ним всегда есть люди, занимающиеся его пиаром и определяющие, какой ход, с этой точки зрения, разумен. Видимо, большой концерт «Машины» сочли подходящим событием для появления на нем премьера. Поскольку негативных чувств к этому человеку я не испытывал и не испытываю, приезд Путина и последующее личное общение с ним у меня никаких возражений не вызвали. Если бы речь шла, предположим, о Жириновском, я нашел бы способ уклониться от такой встречи. И неважно, какую бы он при этом должность занимал.
Выйти на сцену в тот вечер Владимир Владимирович не рискнул, но там и без него хватало политиков-меломанов. Букеты любимому рок-коллективу тогда, 17 декабря 1999 года, за двое суток до очередных выборов в ГосДуму, несли «реформаторы»: Немцов, Кириенко, Чубайс…
А утро после праздника в «Олимпийском» началось для «Машины» с изгнания из своих рядов весельчака Подгородецкого. Экс-нарокман и залихватский клавишник моментально превратился в, едва ли, не самого язвительного недруга своих вчерашних компаньонов по рок-н-роллу. Многослойную и противоречивую версию своей недобровольной отставки Петр пространно изложил в мемуарах «Машина» с евреями». Одной лаконичной, но емкой цитаты по этому поводу там не найти. Поэтому просто отмечу для тех, кто прозу Подгородецкого не читал, что, кроме собственных вредных привычек, распиздяйства и, разумеется, Макара, экс-«машинист» винит в своей опале, еще и некоторых госдеятелей-букетоносцев, чьи имена перечислены здесь абзацем выше.
Андрей Макаревич
Петя был нашим товарищем, в связи с чем, мы закрывали глаза на его специфическую исполнительскую манеру, которая обусловлена просто недостатком вкуса. То есть, кабак из него периодически вылезал. Но со временем, Подгородецкий превратился в совершенную свинью, и общаться с ним стало бессмысленно. То, что с Петром надо расставаться понимали все «машинисты» и решение о его увольнении было общим.
Никакого прощального диалога лично я с Подгородецким вести не стал. Мы просто попросили Вову Сапунова, тогда, после выступления в «Олимпийском», подойти к Подгородецкому и сказать, что группа больше в его услугах не нуждается. Таких людей я вычеркиваю из своей жизни.
Андрей Макаревич
Петя был нашим товарищем, в связи с чем, мы закрывали глаза на его специфическую исполнительскую манеру, которая обусловлена просто недостатком вкуса. То есть, кабак из него периодически вылезал. Но со временем, Подгородецкий превратился в совершенную свинью, и общаться с ним стало бессмысленно. То, что с Петром надо расставаться понимали все «машинисты» и решение о его увольнении было общим.
Никакого прощального диалога лично я с Подгородецким вести не стал. Мы просто попросили Вову Сапунова, тогда, после выступления в «Олимпийском», подойти к Подгородецкому и сказать, что группа больше в его услугах не нуждается. Таких людей я вычеркиваю из своей жизни.
А тебе это легко дается?
Жалею, как правило, только о том, что не сделал этого раньше. Тяну, тяну, надеюсь, что все обойдется, образуется, человек исправится. Хотя никто не исправляется. Отрубать надо сразу. За то время, пока я тяну, внутреннее прощание с этим человеком у меня уже происходит. И когда мы расстаемся, что называется, на практике, я к этому абсолютно готов.
И сколько человек входит в твой «список вычеркнутых»?
Мелик-Пашаев, Заяц, Подгородецкий…
Сплошь клавишники, если вдуматься…
Мы не раз замечали, что самые надежные люди в группе бас-гитаристы, потому что в их распоряжении всего четыре струны и голова не страдает. У гитаристов шесть струн, что уже сложнее. Ну, а у клавишников столько черных и белых клавиш, что крыша порой съезжает…
Если я доведен до бешенства, как в случае с Зайцевым, то сам сообщаю человеку об увольнении. А в ситуации с Подгородецким мы поручили эту роль Вове, примерно, как «битлы» попросили Брайана Эпстайна известить Пита Беста о его замене на Ринго Старра.
Основной причиной расставания с Петром являлось все же его пристрастие к разным расширяющим сознание веществам?
Не хочу об этом говорить. Я ему лично веществ никаких не подносил. Но считаю недопустимой ситуацию, когда у нас, например, назначены съемки, а один из членов команды, в преддверии их, на пару дней выпадает из жизни, у него выключены все телефоны, и мы гадаем: умер он или нет. Это не уважение ни к себе, ни к нам. И уже не хочется с ним музыку делать, потому что ее создание – процесс интимный, требующий обоюдного доверия.
