Александр Бушков - Иван Грозный. Кровавый поэт
Осажденные вовсю использовали нетрадиционные методы боя: по воспоминаниям одного из русских участников осады, ежедневно на восходе на стены выходили «казанские волхвы», кричали заклинания и рукавами халатов нагоняли на русский лагерь ливень. Русский очевидец, кстати, уверял, что казанское колдовство своей цели достигало и на лагерь обрушивался проливной дождь. Русские ответили аналогично: привезли из Москвы царский животворящий крест, которым Грозного благословляли на царство, освятили воду и стали кропить ею вокруг лагеря. Это превозмогло казанское колдовское искусство, и ливни прекратились. Насколько эта «экстрасенсорная дуэль» согласуется с исторической правдой, лично я судить не берусь – но ее участники с той и другой стороны все это применяли всерьез и верили в успешность своих действий…
2 октября взорвали бочки с порохом в обоих подкопах, и русско-татарское войско бросилось на штурм. Лучше всего это зрелище, думается мне, опишет очевидец и участник событий князь Курбский: «Пока мы были далеко от стен, никто не стрелял из ручниц или стрел, а когда мы подошли близко, тогда впервые на нас был пущен огненный бой со стен и башен; тогда стрелы летели густо, наподобие частого дождя: тогда летело бесчисленное множество камней, так что и воздуха не видно было; когда же с великим трудом и бедою подошли мы ближе к стенам, тогда начали нас поливать кипящим варом и бросать целыми бревнами».
Понемногу русские стали одолевать и ворвались в город. К некоторому прискорбию для нашей воинской славы вынужден уточнить, что, оказавшись в Казани, они самым вульгарным образом кинулись грабить ближайшие дома, и это приняло такой размах, что наступление как-то само собой захлебнулось. Татары, видя такое дело, ударили в контратаку. Начался беспорядок, паника, русские стали отступать, а называя вещи своими именами – драпать. Спас положение сам Грозный: он стал со знаменем у ворот и останавливал бегущих (надо полагать, произнося при этом вовсе не божественные и не возвышенные слова), а его отборный отряд бросился в город.
Казанцы, надо отдать им должное, дрались геройски – не побоимся этого слова. Однако русские понемногу одолевали. Глава казанского духовенства, с саблей в руке защищавший подступы к мечетям, был убит. Около часа в царском дворце отбивался самозваный царь Едигер. Как сообщают очевидцы, когда русские все же выломали ворота и ворвались во дворец, Едигер использовал весьма оригинальный метод обороны: выставил вперед изрядное количество лучших казанских красавиц, одетых в усыпанные драгоценностями наряды. Рассчитывал, что штурмующие клюнут на драгоценности, да и красоток не обойдут вниманием, отвлекшись от военных действий.
Однако на сей раз русские сохранили дисциплину и на приманку не клюнули. Битва продолжалась. В конце концов часть казанцев вступила в переговоры и выдала Едигера, а часть пыталась прорваться из города, но была перехвачена русскими и перебита.
Казань была взята. Разъяренные победители в плен брали только женщин и детей, а мужчин резали поголовно – что по меркам того времени было, увы, обычным делом…
Грозный отдал всю казанскую добычу своему войску, а себе взял только пленного Едигера, знамена казанских царей и городские пушки. Забегая вперед, скажу, что на Руси Едигера никто не обижал: он крестился (вроде бы добровольно, хотя кто его знает…) и получил имя Симеон. Ему предоставили подворье в Кремле и даже бояр «для почету», женился он на русской боярышне, жил в довольстве и умер в 1565 г.
В ознаменование победы над Казанью в Москве был построен Покровский собор, который и сегодня может видеть каждый: это и есть храм Василия Блаженного.
Взятие Казани не означало окончательного покорения Казанского царства: еще пять лет продолжались мятежи и восстания, пытались даже восстановить прежнюю власть, пригласив ногайского князя Али-Акрама – но его в конце концов по каким-то своим причинам зарезали сами мятежники, и к 1557 г. со всяким сопротивлением было покончено.
Теперь Русь располагала общей границей с Астраханским ханством. В июне 1554 г. на юг двинулись русские войска под командованием князя Шемякина-Пронского. Произошло единственное сражение с астраханцами, после чего русские без боя заняли Астрахань, чей гарнизон предусмотрительно разбежался. Хан Ямгурчи бежал в Крым в такой спешке, что, как Абдулла в «Белом солнце пустыни», бросил весь свой гарем.
Строительство Покровского собора. 1555–1561 гг. Фрагмент из Летописного свода
Поначалу Грозный всего лишь принял от посаженного им на опустевший астраханский трон некоего Дервиш-Аливассальную присягу. Новый хан обязался ежегодно выплачивать дань – не только деньги, но и три тысячи осетров. Русских рабов держать в Астрахани отныне запрещалось, а имеющихся следовало немедленно освободить. Русские рыбаки получили право без всяких разрешений и платы ловить рыбу по Волге вплоть до Каспийского моря, в случае смерти Дербиш-Али астраханцы обязались не «искати» себе хана самим, а принимать предложенную Москвой кандидатуру. Русская армия покинула Астрахань, оставив небольшой отряд служилых казаков под командой Петра Тургенева.
Однако тишины и благолепия не получилось. Уже в следующем году приободрившийся Дербиш-Али «вышиб» из Астрахани русский гарнизон и принялся тайно переписываться с крымцами. А там и вовсе начал нападать на русские отряды.
Решено было его укоротить – то ли на голову, то ли в переносном смысле. К Астрахани двинулось немаленькое русское войско. Нашкодивший Дербиш-Али, не ожидая для себя ничего хорошего, бежал в Крым, и русские заняли Астрахань без боя. Чуть попозже нагрянул Дербиш-Али с крымской конницей, но в окрестностях Астрахани был разбит и более претензий на трон уже не предъявлял. Летом 1566 г. Астрахань вошла в состав России.
Вот теперь Волга на всем протяжении стала русской рекой. Теперь русские получили возможность через Каспийское море выйти на персидские рынки и контролировали сухопутные маршруты из Крыма в Среднюю Азию.
Видя такое дело, вассальную зависимость от России признала степная Ногайская орда, а вслед за ней и башкиры. Еще до окончательного присоединения Астрахани в Москву прибыло посольство от хана Сибирского Едигера (не путать с казанским Едигером). Он признал себя вассалом России и соглашался платить дань (по соболю и белке с человека) при условии, что Россия будет защищать его ханство от среднеазиатских нападений. Правда, ничего толкового из этого тогда не вышло: Едигер платил дань нерегулярно и не в тех размерах, какие обещал, а Россия, в свою очередь, не могла тогда посылать войска против едигеровых врагов. Кончилось все тем, что из Бухары пришел известный хан Кучум, зарезал Едигера и стал «Сибирским царем» – но не прошло и двадцати лет, как за него взялся Ермак. Впрочем, эта история достаточно хорошо известна, и нет смысла ее здесь пересказывать.