Эрвин Ставинский - Восемнадцатое мгновение весны. Подлинная история Штирлица
– Как ты собирался выйти на этого Крамера?
– Мне нужно его разыскать среди рабочих, которые работают на строительстве взлетной полосы. Крамера я не знаю.
– Хорошо, вот тебе бумага и ручка. Садись и напиши все, что ты рассказал. И запомни, если ты проболтаешься кому-нибудь о нашем разговоре, ты будешь осужден за кражу государственного имущества и пособничество врагам народа!
Янке сел за стол с противоположной стороны, а Вилли поднялся.
– Работать будешь вот с этим господином, – Вилли указал Янке глазами на Штеле.
Леман оставил помощника оформлять беседу с Янке, а сам отправился на встречу с руководителем стройки – «доверенным лицом».
Оставаться на острове ему уже не было смысла. Дальнейшее расследование Штеле вполне мог провести и сам. Подробно проинструктировав его, Вилли отправился вечерним паромом на материк.
Подобных командировок в 1934 году у Лемана было много. Постепенно он определил свою линию поведения в гестапо. Он понимал, что, для того чтобы успешно там работать и выполнять поручения советской разведки, он должен был играть роль абсолютно лояльного режиму и исполнительного чиновника. И он действительно исправно служил государству, правда не проявляя при этом стремления к власти и повышенного тщеславия. Он не был опасным конкурентом для сослуживцев в борьбе за должности, они не обращали на него особого внимания, считая его старым и безобидным добряком.
Оставаясь безразличным к своему политическому окружению, Вилли показывал, что сознательно примирился с необходимостью ликвидации «врагов государства» и других преступных личностей. Он умел заставить арестованных говорить, но делал это не угрозами и пытками, а за счет трезвой логики, глубокого понимания душевного состояния арестованных и силой убеждения.
Присмотревшись к повадкам новых правителей Германии, он был потрясен: такой грязи наверху он даже не мог себе представить. От национал-социалистов он одно время ожидал возвращения к старым традициям и порядкам, однако быстро убедился, что всюду царит презрение к приличиям и морали.
Обесценивание нравственных принципов его окружения особенно проявилось в «ночь длинных ножей». Тогда Леман отчетливо осознал, что он служит террористическому государству и, чтобы самому уцелеть, нужно было дать понять сослуживцам, что его шовинизм и лояльность к власти не оставляют места угрызениям совести и человеческому состраданию.
И в гестапо это оценили. После событий 30 июня его признали за своего, приняли в СС и стали выражать подчеркнутое уважение.
Но он оставался настороже, уклонялся от продвижения по должности, не пытался втереться в доверие руководителям путем демонстрации национал-социалистических взглядов.
Нацисты позволяли Леману использовать свои профессиональные знания, и совершаемые при этом аресты, задержания других людей он, как и другие чиновники, считал «делами управления». Он верил, что помощь русским спишет с него все прегрешения как необходимые издержки его положения в гестапо.
Однако подобное раздвоение сознания отражалось на здоровье, и оно стало ухудшаться с каждым днем. Амбулаторное лечение уже не помогало, и на службе начальство решило предоставить Леману пятинедельный отпуск для прохождения санаторного лечения.
Германские генералы не боялись войны, но они опасались быть в нее втянутыми с недостаточно подготовленной и малочисленной армией. Первые же меры по перевооружению Германией, предпринятые Гитлером в начале 1934 года, их успокоили. Они поняли, что Гитлер тоже стремится к сокрушительному военному реваншу. Это и обеспечило фюреру безоговорочную поддержку военных.
Помогая устранить Рема, военные надеялись, что двумя главными опорами Третьего рейха будут партия и армия и что каждая из сторон будет неразрывно связана с успехами и неудачами другой.
Сразу после сообщения о смерти престарелого президента Гинденбурга Гитлер организовал принесение армией новой присяги.
В августе на плебисците был решен вопрос о его новых полномочиях. Поддержка армии, ловко сфальсифицированное предсмертное благословение старого фельдмаршала, ликвидация оппозиции, террор, который затыкал рты последним из нонконформистов, – все гарантировало успех. К тому же гестапо и СД организовали тайную проверку избирательных бюллетеней, что позволило получить высокие результаты и разоблачить скрытых оппозиционеров.
Под шум фанфар военные не придали значения распоряжению фюрера от 20 июля: «Учитывая выдающиеся заслуги сил СС, особенно во время событий 30 июня 1934 года, я возвожу СС в ранг самостоятельной организации в рамках НСДАП. Рейхсфюрер СС, как и начальник штаба СА, будут впредь находиться в прямом подчинении верховного командующего СА». А верховным командующим СА был сам Гитлер. Этим распоряжением службы СС получали полную независимость и отныне напрямую подчинялись фюреру.
Оно имело и еще одно последствие: отныне Гиммлер мог создавать и вооружать войсковые подразделения СС, чем он тут же не замедлил воспользоваться. После 30 июня началось широкое формирование и развитие маршевых рот и специальных подразделений, которые очень быстро превратились в личную армию Гитлера.
Под эту компанию попал и Леман, которого в начале августа зачислили в 44 роту войск СС берлинского округа с правом ношения значка СС, или, как его называли эсэсовцы, «угла».
Гиммлер также усилил проникновение СС во все звенья административного механизма. Получило широкое распространение совмещение должностей одним и тем же лицом. В результате по всей стране должности префекта полиции закреплялись за руководителем местной организации СС.
Значительные перемены стали происходить и в службе безопасности НСДАП – СД. Формально СД не являлась государственной организацией, и ее компетенция ограничивалась внутренними делами партии. Но сама партия стала настолько многочисленна и охватывала столь большую долю населения, что поле деятельности СД стало поистине беспредельным.
В службе безопасности ранее насчитывалось около трех тысяч агентов, которых в маленьких городках страны все хорошо знали. После 30 июня возникла необходимость создания «параллельной секретной сети»: старая в глазах обывателя стала одиозной, поэтому Гайдрих приступил к подбору новых «добровольных членов».
Большая работа проводилась в СД по сбору и обработке документации. Используя научные и статистические методы, служба приступила к изучению деятельности ранее существовавших группировок марксистов, франкмасонов, евреев, либеральных республиканцев, верующих, людей свободных профессий, которые, по мнению нацистов, могли бы породить новую оппозицию.
