Анатолий Папанов: так хочется пожить… Воспоминания об отце - Папанова Елена Анатольевна
Но вернусь к Астафьеву. Следующая встреча с писателем и его женой Марией Семеновной произошла у нас в доме, когда Астафьев приезжал в Москву по делам. Опять был радушный прием и задушевная встреча за столом. Оказалось, что супруга писателя Мария Семеновна так же, как и моя мама, была на фронте медсестрой. Там она и познакомилась со своим будущим мужем. Астафьев рассказывал о своем детстве, о том, что воспитывался в деревне у бабушки, от которой остался дом.
Почти всякий раз, когда Астафьев бывал в Москве, один ли или с Марией Семеновной, он заходил к родителям в гости. Сколько раз Виктор Петрович приглашал их к себе в Красноярск! Была даже задумка снять фильм по повести Астафьева «Поклонная гора» с участием отца, но этому не суждено было случиться.
Папа обожал творчество Астафьева. Он писал: «Свою дружбу с этим человеком считаю большой жизненной удачей. Это замечательный писатель: честный, умный, искренний. Его в высшей степени отличают качества, без которых, на мой взгляд, нет художника: умение делиться с нами своей добротой». Эту дружбу прервала смерть отца. Конечно, была телеграмма с соболезнованиями от Виктора Петровича. А на следующий год мама получила от него письмо, приуроченное к Новому году.
Дорогая Надежда Юрьевна!
Поздравляю Вас и Ваших близких с Новым годом, желаю найти радость во внуках и детях и так-то представляю Ваши «радости» в Новый год, первый год без Анатолия Дмитриевича.
Храни его Господь на том свете!
Да будет ему пухом наша немилосердная земля!..
Я еще не смотрел фильм «Лето 53-го»… Боюсь! И звонить Вам боюсь, чтобы не ранить Вас еще и еще! Я все это уж очень хорошо и близко понимаю – позавчера был год и четыре месяца, как умерла наша дочь, оставив нам двух сирот. Еле-еле мы выжили ради детишек. Внучка-то совсем мала осталась, 4,5 годиков ей было.
Но я обязательно позвоню Вам, как Ваше горе подтешится, и побываю у Вас, и на кладбище мы вместе сходим или съездим. Я очень любил Анатолия Дмитриевича и жалею, что поздно с ним познакомился и мало с ним общался. Вот гляжу на его улыбающийся портрет (помните, как выбирали его?), а висит он слева от меня среди родных и близких людей и, кажется, вот-вот вдруг наклонится и скажет: «И чего ты сидишь за столом, е-на мать, погода вон какая хорошая, шел бы да бродил лучше».
Ох-хо-хо – жизнь наша!
Прости меня, болтуна, Надя, и держись – так Богом завещано – переживать любимых людей нам и мучаться за них, оплакивать их самыми горькими и светлыми слезами.
Кланяемся, обнимаем —
Конечно, вот такие искренние и душевные письма от друзей помогали маме восстанавливаться после столь тяжелой утраты. И побывал Виктор Петрович у мамы в гостях, и были на кладбище, где он поклонился праху, и посидели у нас дома, и помянули. Из Красноярска мама получала поздравления с разными праздниками, в свою очередь тоже поздравляла эту семью. В сентябре 1992 года к 70-летию со дня рождения Папанова от Астафьева пришло еще одно письмо.
Дорогая Надя!
Надежда Юрьевна!
Как я ни изворачивался со временем своим, как мне не хотелось бы встряхнуться и побывать на юбилее Анатолия Дмитриевича – ничего у меня не получается: как раз на конец лета и начало осени выпало несколько срочных работ…
Словами-то, наверное, я об Анатолии Дмитриевиче сказал бы горячей и лучше, чем на бумаге, но раз иного способа не остается, скажу главное: Папанов – явление чисто российское, по-российски естественное настолько, что он даже из ролей, вроде бы чуждых его природе, делал подлинно узнаваемый характер: генерал Серпилин, отставной полковник в кинофильме «Берегись автомобиля», политический зек в последнем его фильме «Холодное лето…». Эту роль вообще только он мог «вытянуть», вдохнуть в нее жизнь, потому как в сценарии она вся деревянная, сколоченная, будто табуретка неумелым столяром, когда все гвозди наружу и доски не струганы. Анатолий Дмитриевич сделал роль не просто значительной в «Холодном лете», но и сам фильм подтянул на художественную высоту, где уже светится искусство.
Я мало видел его в театре – не повезло, но и там, в какой-то пустяковой пьесе из жизни домкома, он сотворил такую конфетку, что оближешься и от хохота слезы текут.
А еще его умение перевоплощаться от вечного волка до проникновенного, какого-то небесного прикосновения к стихам Тютчева – и это при его-то, вроде бы совершенно «не театральной», скорее биндюжной дикции! Какое редкостное свойство таланта – обернуть недостатки природы на пользу своего искусства, грубую, нескладную внешность, голос, лишенный театральной изысканности, – и из всего этого сотворить не только достоинство, но и творческую индивидуальность, неповторимую и содержательную самобытность. Никогда и никто не сможет подражать Папанову. Его даже пародировать невозможно, хотя на первый взгляд кажется, кого и пародировать-то! Но эта редкость из тех, что близко лежит, да брать далеко.
Однажды я сказал Анатолию Дмитриевичу, что он всю жизнь играет не в «своем» театре, это же я говорил и Михаилу Александровичу Ульянову, и Льву Дурову, а сейчас вот талдычу Алексею Петренко – для всех этих актеров, для Папанова в первую голову, должен был существовать «свой» театр, где бы и труппа, и репертуар подбирались бы самим актером. И пусть бы он играл один-два спектакля в году, но «своих», самим им, натурой и талантом его высмотренных, учувствованных и найденных. Может быть, тогда актеры реже бы вздыхали о «своих» несыгранных ролях, особенно в русской и мировой классике. Может, не один шедевр, подобный «Дальше – тишина» или «Соло для часов с боем», увидели бы мы…
Но как мне не раз говорили: «Тут тебе не Франция, где Жан Габен получает все, что хочет, тут тебе Россия, и Олег Жаков, не менее талантливый и значительный, так и не удостоился роли, соответствующей его значительности…»
Но как бы там ни было, жизнь, прожитая Анатолием Дмитриевичем, значительна по содержанию, и не только на сцене, память о нем соответствует его обаянию, она светла, и остается только сожалеть, что Бог не дал ему долголетия и лишил нас всех радости общения с ним…
Кланяюсь русской земле, родившей сей редкостный самородок и упокоившей его. Царствие небесное достойному своего великого таланта, достойно пожившему на этом свете и много потрудившемуся во славу нашего, все еще живого, многострадального искусства.
Низко кланяюсь всем, кто пришел помянуть Анатолия Дмитриевича. Целую твои руки, Надежда Юрьевна. Храни тебя Бог.
В ноябре 2001 года не стало Виктора Петровича Астафьева. Телеграмма:
г. Красноярск Академический городок д. 14 кв. 55 Астафьевой
Уважаемая Мария Семеновна!
Примите мои искренние соболезнования по поводу кончины нашего дорогого Виктора Петровича. Его светлый образ всегда останется в моей памяти.
Сергей Алексеевич Баруздин [5]
Не знаю, где и когда папа познакомился с Баруздиным, но знаю, что они испытывали друг к другу очень теплые чувства, ведь они оба были фронтовиками. Они часто встречались на разных съездах, конференциях и различных официальных встречах. Бывали встречи и в неофициальной, в дружеской обстановке. Папа любил творчество Баруздина, любил читать журнал «Дружба народов», который в то время возглавлял этот писатель. Хочется заметить, что газет и журналов в нашей семье выписывалось очень много. Из толстых журналов это были: «Новый мир», «Иностранная литература», «Наш современник», «Октябрь», «Москва», «Юность», «Искусство кино», «Наука и жизнь» и, конечно, «Дружба народов». Привожу здесь несколько писем Сергея Баруздина, из которых видно, что он тоже очень симпатизировал отцу:
