Вадим Телицын - Никола Тесла и тайна Филадельфийского эксперимента
Французский картограф XVIII века Филипп Буаше также смог опубликовать карту Антарктиды задолго до того, как южный континент был официально «открыт».
При этом особенностью карты Буаше было то, что она, по-видимому, основывается на картах, созданных еще раньше, причем, может быть, на тысячи лет ранее, чем те, которыми пользовались Меркатор и Оронтеус Финиус. Буаше дает точное изображение Антарктиды того времени, когда она была совершенно свободна ото льда. На его карте дана подледная топография всего континента, о которой не имели полного представления.
Основываясь на утерянных ныне источниках, французский академик изобразил в середине южного континента водное пространство, разделяющее его на два субконтинента, лежащие к востоку и западу от линии, где теперь изображают Трансантарктические горы.
Такой пролив, соединяющий моря Росса, Уэделла и Беллинсгаузена, несомненно, существовал бы, если бы Антарктида была свободна ото льда. Этот континент, который на современных картах изображается единым, является на самом деле архипелагом крупных островов, покрытым льдом толщиной в милю. Многие геологи считают, что миллионы лет назад указанный пролив был свободен ото льда.
Карты Пири Рейса, Оронтеуса Финиуса, Меркатора и Буаше вместе дают сильное ощущение, что Антарктида постоянно исследовалась, в то время как ледовая шапка постепенно разрасталась из центральных районов к периферии, становилась все более массивной с каждым тысячелетием, пока около 4000 года до нашей эры не сковала все побережье. Соответственно карты, которыми в качестве источников пользовались Пири Рейс и Меркатор, должны были возникнуть к концу этого периода, когда в Антарктиде были свободны ото льда только прибрежные зоны. Источник карты Оронтеуса Финиуса, похоже, значительно старше и относится к времени, когда оледенение затрагивало лишь центр континента. Источник же карты Буаше восходит к еще более раннему периоду, около 13 000 года до нашей эры, когда в Антарктиде оледенения не было вовсе. Русская карта начала XIX столетия показывает, что в это время существование Антарктиды было неизвестно. Континент был «открыт» в 1818 году. Но не были ли его карты составлены за тысячи лет до этого картографами до сих пор неизвестной высокоразвитой цивилизации? И снова Г. Хэнкок:
«…Становится ясным, что древние мореходы путешествовали от полюса до полюса. Как ни покажется это невероятным, древние исследовали Антарктиду, когда ее берега были еще свободны ото льда. Кроме того, ясно, что у них были навигационные приборы, далеко превосходившие все, чем обладали люди в античную, средневековую и новую эпохи, вплоть до второй половины XVIII века.
Это обстоятельство свидетельствует в пользу гипотезы о существовании в отдаленные времена цивилизаций, которые впоследствии погибли. Если раньше ученые могли относиться к подобным гипотезам как к мифам, то теперь в нашем распоряжении свидетельство, от которого просто так не отмахнуться. И оно заставляет нас вернуться к гипотезам прошлого и рассмотреть их заново и непредвзято».
Итак:
1. Антарктида не всегда была покрыта льдом и была некогда намного теплее, чем сегодня.
2. Теплее она была потому, что в то время физически не находилась на Южном полюсе, а располагалась примерно в 2000 милях (1 миля = 1609,3 метра = 1,609 километра) севернее. Это «выводило ее за пределы Южного полярного круга и помещало в зону умеренного или холодно-умеренного климата».
3. Континент переместился и занял свое нынешнее положение внутри Полярного круга в результате так называемого «смещения земной коры». Этот механизм, который не следует путать с тектоникой плит или дрейфом континентов, связан с периодическими движениями литосферы, внешней коры Земли, как целого «вокруг мягкого внутреннего тела, подобно тому, как могла бы перемещаться корка апельсина вокруг мякоти, если бы ослабела связь между ними».
4. В процессе такого «путешествия» на юг Антарктида постепенно остывала, и на ней мало-помалу, но неотвратимо нарастала в течение нескольких тысяч лет ледовая шапка, пока не приобрела нынешние очертания.
«В полярном регионе происходит постоянное накопление льда, который размещается вокруг полюса несимметрично. Вращение Земли действует на эти асимметричные массы, создавая центробежный момент, который передается жесткой земной коре. Когда величина такого момента превосходит некоторое критическое значение, он вызывает перемещение земной коры относительно расположенной внутри части тела Земли…»[55]
* * *…В библиотеке у Теслы книг-без счета (пожалуй, и сам владелец не знал толком о том, сколько их), но к некоторым он возвращался бесчисленное количество раз, стремясь найти в тексте ответы на самые волнующие проблемы.
Подбор книг впечатлял, но — не удивлял. На полках соседствовали книги авторов, в чем-то близких друг другу: английского экономиста и философа, священника Томаса Роберта Мальтуса (1766–1834). немецкого военного историка Карла фон Клаузевица (1780–1831), немецкого философа Артура Шопенгауэра (1788–1860), английского естествоиспытателя и мыслителя Чарльза Дарвина (1809–1882), австрийского биолога и основателя генетики Грегора Менделя (1822–1884), политика Хаустона Стюарта Чемберлена (1855–1927), немецкого биолога и философа Эрнста Геккеля (1838–1919), французского психолога и антрополога Густава Лебона (1841–1931), австрийского психоаналитика Зигмунда Фрейда (1856–1939), основателя гормической психологии, американского психолога Уильяма Мак-Дугалла (1871–1938), шведского путешественника и географа Свена Гедина (1865–1952), норвежского первооткрывателя Фритьофа Нансена (1861–1930) и многих других…
Мы сознательно оставили в стороне авторов — специалистов в области электротехники, все отмеченными нами авторы близки по своему интересу к мистике.
«Представители духовной жизни в Германии, — писал австрийский романист Роберт Музиль, — томились неудовлетворенностью… Их мысль не находила покоя, потому что стремилась проникнуть в ту неустранимую сторону вещей, которая вечно блуждает, никогда не имея возможности вернуться к порядку. Таким образом, они, в конце концов, убедились, что эпоха, в которую они жили, обречена на интеллектуальное бесплодие и не может быть спасена ничем: ни совершенно исключительным событием, ни человеком. Тогда-то и родился среди тех, кого называют интеллектуалами, вкус к слову „искупление“. Они решили, что жизнь остановится, если вскоре не придет мессия.
В данном случае это был мессия в медицине, который должен был спасти искусство эскулапов от лабораторных исследований, от которых люди страдают и умирают, не получая лечения: или мессия в поэзии, способный написать драму, которая привлекла бы в, театры миллионы людей, и при этом совершенно оригинальную в своем духовном благородстве. Кроме убеждения в том, что нет такого вида человеческой деятельности, который мог бы быть „спасен“ без вмешательства особого мессии, существовала еще, конечно, банальная мечта о мессии, обладающем огромной силой, чтобы „искупить все“».[56]
