Станислав Хабаров - С высоты птичьего полета
Красивая Ж. Мозон в спортивной блузе и джинсах поет и делает «спортивные движения», а в основном принимает разнообразные позы на фоне чудесной природы. Она похожа на молодую Далиду, красиво движется, и легкий ветерок треплет ей волосы.
Пора завтракать. С «корабельного мостика» бросаешь взгляд на накрытый на втором этаже стол, спускаешься, и вежливая горничная приносит или кофе нуар (я поначалу, оговорившись, попросил вместо нуар суар, вместо черного вечерний кофе, чем озадачил немало горничную), или чай в кружечке с крышкой, апельсиновый сок, а также джемы, масло, неизменную булочку круассан и румяные куски батона – словом, обычный набор.
Тут же, на столике, запечатанные утренние газеты, и специалистымедики, из тех, что побойчей, разрывают их изящные обертки и листают многостраничные газеты за кофе. Я же не решился ни разу: уж больно красиво они запечатаны, да и что поймёшь с нашим знанием языка. Всё то, что сумеешь вычитать, известно из телевидения: 1 октября по всей Франции забастовки в защиту занятости; в парижском пригороде Булонь-Бийанкур на заводе «Рено» увольняют коммунистов и активистов ВКТ. В знак протеста по большим бульварам от площади Данвер-Рошеро до Восточного вокзала десятки тысяч протестантов вновь образовали живое кольцо. Правительство поощряет режим Претории. В Париже министр иностранных дел ЮАР Р. Бота встретился с Ж. Шираком.
В пятницу в автобусе переводчица Елена сказала, что тулузское радио известило слушателей о предстоящем посещении выставки СИТЕФ советской делегацией. Делегация это – мы. Работа не прерывается.
Перед обедом мы в узком составе отправляемся на выставку. Символом её выбрано волевое целеустремленное женское лицо, а его продолжением светящиеся контуры, схемы, провода – совмещение таинственного и электронно-воплощенного.
Машины, флаги. Нас проводят через служебный вход. Заместитель директора выставки мсье Иванофф объясняет, как расположена экспозиция в огромных растянувшихся и соединенных друг с другом зданиях. Он говорит: «Если потеряетесь, то путеводной нитью будет для вас красная ковровая дорожка. Найдите ее».
Вчера к тридцатилетию первого спутника французское телевидение показало вехи развития советской космонавтики. Теперь мы знакомимся с западной технологией. На стендах «Аэроспасиаль» макеты самолетов и раскаленный при спуске в атмосфере «Гермес», ракеты, ракеты, а вот и сам «Гермес». По лестнице в кабину поднимаются посетители. Сначала идут по расписанию только делегации, и мы недолго ждем. Затем французское телевидение просит представителя Главкосмоса Богомолова продемонстрировать осмотр «Гермеса» для телевидения, вместе с ним телевидение интересуется Адой Ровгатовной и космонавтом Олегом Атьковым.
Вечером мы все идем на приём в мэрию. Пересекаем площадь Капитоля. Входим в центральный вход, где во внутреннем дворе Генриха IV плита с золотыми буквами извещает, что здесь в 1632 году казнен герцог Монморанси.
Поднимаемся в длинный зал, украшенный картинами. Здесь собирается публика. Наконец, нас впускают в красивый зал великих людей, где на стенах скульптуры выдающихся деятелей Франции, рядом с ними обнаженные женские фигуры, которые выражают восхищение и ласкают их, расписные стены и потолки. В центре зала мэр города Тулузы и президент региона Южных Пиренеев Доминик Боди говорит слова приветствия представителям советской космонавтики, представители общественности – организаторы и участники выставки СИТЕФ аплодируют его словам.
– Среди нас присутствуют выдающиеся представители советской космонавтики, – говорит Боди. – Мы награждаем их памятными медалями.
Кто же это? Оказывается, всё те же – Богомолов, Котовская и Олег Атьков. Не забыто и то, что до тех пор самая длительная космическая экспедиция трех землян Кизима, Соловьева и Атькова, состоявшаяся три года назад, теперь превышена.
Очень приятно курят фимиам французы. И, послушав их, хочется поверить, что именно эти «три богатыря – создали, внесли и развили»: бывший министерский работник, начальник отдела Главкосмоса, а теперь глава нашей делегации Евгений Богомолов, врач-космонавт Олег Атьков и руководитель медгруппы Ада Котовская.
Буферный Главкосмос, пожалуй, можно сравнить с чистеньким заводоуправлением, недавно воздвигнутым над рудником космического труда. Там в глубине – подземка, а над ней в чистом и светлом здании подсчитывается выручка. Если в начале проекта Главкосмосом ещё изображалась какая-то деятельность, то в конце, перевалив работу на нас, его чиновники превратились в кенгуру, совершавшие прыжки за границу и обратно.
У меня нет предубеждения к врачам. (Русские и французские врачи всегда были примером смелости и самопожертвования.) К тому же врач-космонавт – носитель особых свойств. Что же касается Атькова: все знали, что он протеже Чазова – главы тогдашнего придворного 4-го управления Минздрава. В полете днём он, как правило, спал. Ночами, должно быть, не спалось, а днём отсыпался, но экипаж заботливо его опекал. Третьей «выдающейся» была Ада Ровгатовна.
– Не назовите ее Адой Рогатовной, – предупреждали новичков.
Ада для нас – персонаж юмористический. В её биографии обязательно присутствует исторический элемент о том, как молодая в те времена Адочка вместе с Главным конструктором С.П. Королёвым (можно и просто СП) отправляла в космос первых собачек. Теперь она уважаемая медпатронесса, «крёстная мать» зарубежных медикобиологических проблем. Чаще мы видим её в единоборстве с французской стороной за каждый день зарубежного присутствия с её основополагающими экспериментами вроде взятия мочи. Можно полюбоваться со стороны, как она бьет крыльями и заслоняет собой коллектив. Рядом в творческом порыве её сотрудники. Чуть запахло измерением и подключается специализированный институт, и новые доктора наук вступают в борьбу за зарубежное присутствие.
В поездках Ада Ровгатовна (точно в пьесах А.Н. Островского) окружена застарелыми девушками-приживалками. Отбросим уничтожающие её оценки из конкурирующих женских уст, как крайние, доверим суждение о компетентности её квалификационным комиссиям. Ведь главная польза её и образ выявляются не в том, а когда она с шаблоном ноги и листочком с размерами домашних в руках обходит супермаркет «Корфюр»: подходит, отходит, снимает и надевает очки, в этом она вся – заботливая бабушка.
Ну, ладно, вручили медали, выступили в ответ, и все подходят к столам и пьют шампанское.
После этого нас везут очень далеко. На берег красивого озера. Считалось, что прием в мэрии закончится раньше и мы полюбуемся видом озера, но теперь темно, и приходится верить на слово. Мы проходим в старинный дом, где все настоящее от старины. Здесь лежат пожелтевшие журналы, стоит деревянная прялка. Все шкафы и комоды – старинные, и кажется, что откроешь дверцу, и она отвалится. Перед ужином предлагается сухое вино со смородиной, аперитив под названием «Кир», а когда мы возвращаемся, то удивляем французов тем, что во втором часу ночи в автобусе продолжаем говорить о работе.
