Мария Покрышкина - Жизнь, отданная небу
Во время второй мировой войны они возглавляли крупные партизанские отряды и наводили ужас на фашистов. За их поимку были назначены огромные суммы денег, но патриоты, опираясь на помощь населения, оставались неуловимыми. Фашисты хватали каждого, на кого падало хотя бы малейшее подозрение в связях с партизанами.
В концлагерь попала жена Пешо Мара, которая должна была вот-вот родить ребенка. Мальчик Пешо там и родился. И это обстоятельство дало фашистам возможность еще более усугубить ее бесконечные пытки. К мучениям матери добавились угрозы убить младенца. Но Мара так и не выдала ни мужа, ни его друзей. Однако ежедневные пытки над ней самой и издевательства над новорожденным привели к психическому срыву.
В Киеве я по просьбе Пешо показала Мару нашим лучшим врачам-специалистам. К сожалению, потрясение оказалось слишком сильным, и Мара рано ушла из жизни, оставив своих дорогих двух Пешо и маленького Янчо, которому не было и 10 лет.
Однако вернусь к нашей поездке по Болгарии. Там мы встретились тогда с отдыхавшими на "Златних Пясцах" с супругами Надеждой Васильевной Поповой и Семеном Ильичом Харламовым, с которым мужу позднее довелось работать в ЦК ДОСААФ. Оба они - фронтовики, Герои Советского Союза. Семен Ильич сбил более двадцати вражеских самолетов. Надежда Васильевна совершила 850 боевых вылетов на По-2.
Прошу извинить за еще одно отступление, но не могу не сказать хотя бы несколько слов об этой замечательной женщине. Я познакомилась с ней еще на фронте. В районе Моздока летчицы из полка Евдокии Бершанской, в котором воевала Надя, нередко прилетали на наш аэродром подскока (так назывались аэродромы, располагавшиеся в непосредственной близости от линии фронта).
Девочки прилетали к вечеру, садились у нас, дозаправляли свои самолеты горючим, пополняли боеприпасы и улетали на передовую. Представляю, как им было страшно. Стоило По-2 появиться над линией фронта (а это, как правило, происходило с наступлением темноты), как гитлеровцы тут же стремились поймать их в лучи прожекторов и открывали яростный прицельный огонь из зениток. Нередко мы со своего аэродрома видели, как только что взлетевшие от нас По-2 огненными факелами круто прочерчивали ночное небо.
И вот однажды (это было уже в конце нашего отпуска) Славчо Трински забрал наших мужчин в Пловдив на встречу с болгарскими летчиками. Нам с Надей было предложено посетить местный краеведческий музей. После его осмотра нас повезли в другой музей, расположенный на месте сражения русско-сербской армии и болгарского ополчения с турецкой армией в начале 1878 года. Это место является священным для каждого болгарина. Здание музея окружено великолепным ухоженным парком, ограда которого сделана из турецких ружей. В церкви, в саркофагах, покоятся останки наших героических предков.
Да, забыла упомянуть, что тот день тоже был понедельником и музей оказался закрытым. Но стоило сопровождавшему нас болгарскому офицеру сказать, что "другарки" приехали из Советского Союза и у них очень ограниченное время, директор тут же сам взял ключи, открыл музей и повел показывать экспозицию. Замечу, что представились мы ему только после осмотра.
Уже в парке, заканчивая осмотр, я спросила:
- Другарю директор, я слышала, что здесь у вас похоронены отец и сын Заимовы.
- А откуда другарка знает, кто такие Заимовы?
- В нашей стране их имена известны многим.
Конечно, мы не могли тогда предугадать, что спустя несколько лет в 1972 году пламенному антифашисту генерал-полковнику болгарской армии Заимову Владимиру Стоянову будет посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
- Владимир Займов был большим другом советского народа и не склонился перед фашистами, - сказал директор музея. - Он до конца боролся против них, и в 1942 году его вместе с сыном расстреляли. Очень рад, что советские другари знают о Займовых. Они похоронены в этом же парке вместе с вашими воинами, на священном для болгар месте. Я покажу вам его.
Мы с Надеждой Васильевной подошли к памятнику Займовым и склонили головы в знак глубокого уважения перед их несгибаемым мужеством. Затем от всего сердца поблагодарили директора музея за память и внимание к славе русской. Он же, тронутый нашим вниманием к болгарской истории, горячо поблагодарил нас.
Думаю, что только так, во взаимном уважении друг к другу и живет нерасторжимая дружба наших народов.
Переполненные впечатлениями и взволнованные до слез, мы с Надей приехали в авиашколу к нашим мужчинам. Здесь состоялся торжественный обед, на котором выступили Александр Иванович, Семен Ильич и Надежда Васильевна. Молодые болгарские летчики никак не хотели с нами расставаться и километра три, если не более, провожали пешком до аэродрома, где нас ожидал самолет.
Несколько позже, когда Александр Иванович уже работал в ЦК ДОСААФ, мы были приглашены в Венгрию, чтобы провести отпуск на Балатоне. Нет нужды описывать природные красоты и достопримечательности этой ухоженной добрыми и трудолюбивыми руками страны. Она очень красива и своеобразна.
В первые дни по приезде мы отправились с друзьями в город Секешфехервар. Здесь, как нам рассказали, жил удивительный человек - Бори Енои. Он был одновременно и художником, и скульптором, и поэтом. Но больше всего он прославился тем, что на протяжении сорока лет строил для своей любимой жены замок любви, в котором теперь открыт музей.
Совсем незадолго до нашего приезда, ненамного пережив своего мужа, ушла из жизни и та, для которой этот замок был построен. Одна из их дочерей теперь содержит его на деньги, получаемые от экскурсий.
Хозяйка и смотрительница замка рассказала нам, что никакого состояния ее отец не имел и без устали работал зимой, чтобы иметь возможность продолжать строительство летом. Здесь все выполнено его руками: балюстрады и портики, великолепные портреты его красавицы-жены, галерея скульптур исторических личностей Венгрии.
Бори Енои очень дорожил своим детищем, но когда в Секешфехервар пришли советские войска и на территории замка разгорелся бой, престарелый хозяин достал из тайника винтовку и вместе с нашими солдатами пошел в атаку на фашистов. Двое советских солдат в этом бою пали смертью храбрых. Хозяин, выбрав самое видное место посреди газона, похоронил их и своими руками соорудили великолепное надгробие.
Отдыхая на Балатоне, однажды вечером мы с мужем сели в лодку и уплыли кататься по озеру. Плавали довольно долго, а когда вернулись, увидели на берегу рядом с нашим переводчиком Йожефом мужчину с женщиной и двоих детей. Они ждали Александра Ивановича. Незнакомцы объяснили, что, узнав из газет о пребывании на Балатоне. Покрышкина, не раздумывая, всей семьей, прихватили имевшуюся у них книгу Александра Ивановича и приехали из города Дунайвароша только ради того, чтобы увидеть прославленного летчика и получить на память его автограф. Меня удивило, что муж, обычно не любивший, как он говорил, "уподобляться кинозвезде", на этот раз с удовольствием сделал памятную надпись на книге. Оставшись с ним наедине, спросила о причине такой перемены точки зрения.
