Ханну Мякеля - Эдик. Путешествие в мир детского писателя Эдуарда Успенского
«В «Крокодиле Гене» не было вырезано ничего. Книгу не хотели печатать вовсе. Но мудрый редактор Надежда Терехова додумалась пригласить иллюстратором художника Алфеевского. Тот работал в Союзе художников большим начальником. Он сказал директору издательства так: «Я завуалирую книгу своим иллюстрациями. Герои будут куклами». Так он действительно и поступил в своих первых рисунках. Мне пришлось долго спорить с ним, хотя угрожало полное выпадение книги из издательского плана. Но так или иначе, книгу во всяком случае выпустили. Следующее издание иллюстрировал уже Геннадий Калиновский».
По словам Успенского, тот же Алфеевский спас пять лет спустя и произведение «Вниз по волшебной реке». Правда, тогда одного лишь вуалирования иллюстрациями уже было не достаточно. Из книги вырезали целые куски и фразы. Кощей Бессмертный, вися на цепях и ожидая смерти, констатировал: «Я не потеряю ничего, кроме своих цепей». Это был парафраз высказывания Маркса, которое касалось удела пролетариата. Была ли эта цитата слишком ценна для детской книги? По крайней мере, она пропала. Думаю, что слишком явной была отсылка к узникам совести в Советском Союзе.
Из книги о волшебной реке, кстати, хотели даже вычеркнуть слова немецкого происхождения, такие как кухня (Kuche). Но в предотвращении этого идиотизма помогли уже сами сотрудники редакции.
Что нервировало руководство издательства в книжке про Гену? Уже в самом начале проскальзывало достаточно много обстоятельств: как одиночество, так и жилищные и прочие проблемы. И даже отыскивались новые.
Жирафа Анюта и обезьянка Марры Францевна — не самые неудобные персонажи, они — это мягкий промежуточный аккорд, они находят друг друга. Но следует поворот к худшему. Негодяев в Советском Союзе не должно было и не могло быть, но тем не менее они были. Этот сорт людей, имеющийся в каждой стране, представляет сбившийся с пути истинного Дима, у которого в табеле шесть четверок, или правильнее, двоек, потому что в Советском Союзе и сейчас в России оценки начинаются с пятерки и идут по нисходящей. Двойка считается неудовлетворительной отметкой.
Поскольку Дима несчастен и представляет несчастье для самого себя, компаньоны хотят, чтобы и он нашел себе друга. Дима хотел бы встретиться с тем, кто будет хуже его самого. По всем школам начинают такого искать. Наконец находится один шалопай, который может сравниться с Димой. Но когда выясняется номер школы и имя мальчика, Дима понимает, что речь идет о нем самом.
Так просто дело разрешить не удается. Пока что Дима остается один.
Гену начинает нервировать поток всевозможных посетителей: поскольку Генин домашний адрес теперь общеизвестен, ищущий друга может прийти в любое время, хоть к постели спящего… Эту проблему обдумывают и предпринимают новое дело: решают построить отдельный Дом дружбы.
К такой мысли в сказке прийти легко, но воплотить ее в жизнь гораздо труднее. Особенно в Советском Союзе: по всем вопросам строительства решения всегда принимало государство. И вот вместе с книгой мы в очередной раз погружаемся в парадоксальные недра советской бюрократии.
Сказки Эдуарда никогда не отделялись от общественной реальности. Именно это могло раздражать постоянно бдительных и настороженных церберов издательской лестницы.
Как автор сатиры и юморесок для взрослых, Успенский в этом произведении для детей проявляется еще сильнее, чем раньше. В книге, предназначенной для маленьких детей, он начинает безжалостно описывать повадки бюрократа и бюрократии, вообще то, как в государстве обращались с делами граждан и занимались ими. А также то, какие люди ими занимались. В советской детской книге такое даже в шестидесятые годы совершенно необычно, прямо-таки невозможно.
Вот как это происходит. Решено построить дом, недостает только строительных материалов. Дом хотят сделать прочным, и поэтому нужны кирпичи. Но кирпичи можно достать только по разрешению. А вопросом кирпичей занимается Иван Иванович. Это исконно российский бюрократ, для того, кто читал Гоголя, типаж весьма знакомый.
Затем отправляются к господину товарищу. А мужчина (начальник, разумеется, мужчина) уже тут как тут, сидит за письменным столом, как все чиновники в мире. И что чиновник делает? Ну, работает, разумеется. На столе телефон и куча заявлений. И вот Иван Иванович рассматривает поступившие заявления:
«Из большой кучи бумаг он брал одну, писал на ней: «Разрешить. Иван Иванович», — и откладывал в левую сторону.
Затем он брал следующую бумажку, писал на ней: «Не разрешить. Иван Иванович», — и откладывал в правую сторону.
И так далее.
«Разрешить. Иван Иванович».
«Не разрешить. Иван Иванович».
Успенский всегда был мастером короткого пространства, ему не нужно многословие. Существенные слова и центральные реплики привязывают историю к читателю и его собственному воображению, пробуждают его. Читатель тем самым включается в книгу, и как участник, и иногда даже как дописывающий ее в своем воображении. Как же хорошо подмечен этот типаж, Иван Иванович. Винтик в механизме — чем-то напоминает чаплинского персонажа в «Новых временах». Но если Чаплин был исполнительной деталью механизма, то Иван Иванович сидит себе в стеклянной будке и как начальник наблюдает за всеми работниками. Одного используют, другой использует сам.
На самом деле такой человек располагал, и зачастую до сих пор еще располагает, всей властью. Каждый извлекает из власти выгоду по-своему, и Иван Иванович тоже разработал способ, который помогал и защищал его самого. Его цель проста: он хочет остаться на своей должности. И он знает, как на ней остаться.
Когда наши друзья попросили у него много кирпичей, Иван Иванович ответил:
«Много я дать не могу. Могу дать только половину».
У него начинают допытываться, почему он так поступает — дает только половину от запрошенного. И немедленно следует ответ. Ответ чиновника до мозга костей — логичный и разумный:
«Очень просто, — сказал Иван Иванович. — Если я все буду делать до конца и всем все разрешать, то про меня скажут, что я слишком добрый, и каждый у меня делает, что хочет. А если я ничего не буду делать и никому ничего не разрешать, то про меня скажут, что я бездельник и всем только мешаю. А так про меня никто ничего плохого не скажет. Понятно?»
Так, образ действия и правила усваиваются быстро. Самое важное — избегать должностных ошибок. На остальное наплевать. В России, правда, правила и нормативные акты всегда обходили с помощью взяток — так было даже в Советском Союзе, а теперь в особенности. Финляндия в этом отношении все-таки, на наше счастье, страна сравнительно девственная. Не правда ли?
