Карл Маннергейм - Карл Густав Маннергейм. Мемуары
Наш морской флот должен был подчиняться распоряжениям германского адмиралтейства и согласовывать с ним перечни военных перевозок, причём вносить изменения в эти перечни можно было только с одобрения Германии.
Все эти соглашения были подписаны во время войны, что свидетельствует о том, насколько мало правительство доверяло собственным вооружённым силам. Уже после победы правительство могло бы предпринять более целеустремлённые действия для защиты нашего нейтралитета. События лета 1918 года показали, что правительство было недееспособным и не владело ситуацией. Оно понимало, что военный союз с Германией может привести нас к войне со странами Антанты, и, тем не менее, приступило к этим переговорам. Почти столь же опасной в глазах всего мира была политика правительства по вопросу избрания короля, целью которой было учреждение монархии и приглашение на трон немецкого принца. Даже после решающего поражения Германии на французском фронте 8 августа 1918 года, которое генерал Людендорф в своих мемуарах назвал «черным днём» немецкой армии, правительство Финляндии продолжало вести внешнюю политику в прежнем направлении. Ради справедливости всё же надо отметить, что в то время у Финляндии ещё не было внешнеполитических и военных информационных организаций, которые бы могли дать правительству возможность объективно разобраться в развитии событий. Только в сентябре 1918 года, когда Австро-Венгрия так и не получила желанного сепаратного мира, а Болгария добилась подписания перемирия, правительство Финляндии приняло запоздалые решения. Хотя всё указывало на полное изменение соотношения сил, оценка правительством международной ситуации была очень далека от действительности. Необходимо было срочно менять курс внешней политики, и всё же 9 октября парламент избрал королём Финляндии гессенского принца Фридриха Карла, родственника императора Вильгельма II.
За день до выборов короля заместитель министра иностранных дел Карл Энкелль по поручению правительства связался со мной в Стокгольме и предложил отправиться в Великобританию и Францию в качестве его представителя. Надо было попытаться добиться от Англии признания нашей независимости, а от Франции, уже признавшей независимость Финляндии, — восстановления дипломатических отношений.
Правительство также надеялось, что я смогу разъяснить в Лондоне и Париже его позицию по вопросу избрания короля. Кроме того, следовало добиться отмены запрета на поставку из Америки уже купленной партии зерна и получить разрешение на покупку других крупных партий.
Сначала я отказался от этого предложения. Я отметил, что нынешнее правительство, за исключением двух новых членов, остаётся все тем же так называемым «сенатом самостоятельности» и в наиболее важных для нашего государства вопросах занимает совершенно иную позицию, нежели я. У меня не было никакого желания сотрудничать с правительством, которое демонстрирует полное непонимание интересов своей страны. Но чем больше я размышлял над всем этим, тем больше понимал, что вопрос был не в том, кто заседал в правительстве, — главным вопросом было само существование Финляндии. Я просто должен был попробовать, по мере моих возможностей, оказать влияние на то, чтобы государство было построено на законной основе.
Происходило то, что я предсказывал и от чего предостерегал. Если в самое ближайшее время мы не наладим отношения с западными державами, результаты освободительной войны окажутся под угрозой. Следовало опасаться и того, что вопрос о Финляндии будет рассматриваться на мирной конференции, где решение будет приниматься под давлением белого русского движения, а шведы, в свою очередь, смогут предпринять новые попытки отобрать у нас Аландские острова. Именно в те дни делегация сепаратистов с Аландских островов прибыла в Стокгольм, чтобы провести переговоры с правительством Швеции.
Помимо восстановления дипломатических отношений, надо было добиться укрепления внешнеэкономического положения страны. Без внешней торговли нас ожидал голод и тяжёлый экономический кризис, а это было угрозой той государственной системе, которую мы создали с таким большим трудом. Налаживание внешнеэкономических отношений было тем более необходимо, что до сих пор наша внешняя торговля ориентировалась на Россию, а сейчас нам требовались новые рынки, за которые после войны началось мощное соперничество великих держав.
Проанализировав все эти проблемы, я решил поехать в Финляндию, чтобы детально обсудить их с правительством.
В середине октября я приехал в Хельсинки и посетил регента Свинхувуда, а также министра иностранных дел Стенруута, которые подтвердили предложение, высказанное мне министром Энкеллем. Они обрисовали мне сложившуюся ситуацию. Отношения с Францией ещё более ухудшились. Несколько дней назад французский консул передал правительству резкую ноту протеста. Смысл её заключался в том, что наше молодое государство было полностью подчинено Германии и не могло ожидать поддержки со стороны Франции. Избрание немецкого принца королём приведёт к тому, что Финляндия окажется на стороне Центральных держав. Нас предостерегали, что признание Францией нашей независимости вряд ли останется в силе, особенно если на трон будет возведён немецкий принц.
Я заявил регенту Свинхувуду, что, внимательно изучив предложение правительства, решил не отказываться от него.
— Вы обратились ко мне, — сказал я, — поскольку я был единственным человеком, кто выступил против одностороннего политического курса, ориентированного на Германию. Вы приняли этот курс, несмотря на то, что сенат обещал не просить внешней военной помощи, будь она немецкая, шведская или какая-либо ещё. В своё время мне удалось добиться зарубежной помощи на том условии, что Финляндия сохранит суверенитет, а решающие военные операции мы проведём своими силами. Когда я понял, что сенат за моей спиной разработал план формирования нашей обороны в тесном сотрудничестве с командующим немецким экспедиционным корпусом генерал-майором фон дёр Гольцем, то в знак протеста отказался от поста главнокомандующего. Я ушёл в отставку с той надеждой, что моя неприкрытая оппозиция правящим кругам сможет предотвратить угрозу, которую несёт в себе такое сотрудничество. Теперь вы хотите использовать меня, и я соглашаюсь на ваше предложение, но не как официальное, а как частное лицо.
Совершенно естественно, что я не мог представлять правительство, которое западные государства не желали признавать. В противном случае я сразу же стал бы нежелательной персоной.
Ситуация с продовольствием была весьма тревожной. Военные действия помешали провести весенний сев, поэтому урожай был очень скудным. Финляндия не могла полностью обеспечить себя продуктами питания, оставалась лишь слабая надежда на поставки зерна с Украины при посредничестве Германии. Приобретение продовольствия в Америке также не могло быть поставлено на регулярную основу до тех пор, пока мы не установим нормальные отношения со странами-победительницами. Я пообещал со своей стороны сделать всё возможное, чтобы наладить поставку продуктов питания.
