Юрий Соломин - От Адьютанта до егο Превосходительства
По-моему, он теперь единственный романтический герой — красивый, с великолепным голосом, с необычной пластикой. Сейчас все «забытовили» и в России, к сожалению, не осталось романтических героев.
У нас в театре работает и его сын. Он любит и оберегает отца. Живут они скромно. У Евгения Валерьяновича золотые руки. Половина мебели в квартире сделана собственными руками. Он мастерит столы и кресла из кореньев и безумно любит это занятие. Но я немного отвлекся. Вернусь к спектаклю.
Вначале роль Гурмыжской репетировали Элина Быстрицкая и Лилия Юдина. Мы несколько раз отменяли выпуск спектакля. Потом заболела Юдина.
Ждать мы уже не могли и попросили Ирину Муравьеву подчитать текст Гурмыжской. Она в это время репетировала Улиту, и репетировала отлично. Ввели ее, и буквально дня за четыре. Работали с утра до вечера. Надо отдать должное всем актерам — все работали с полной отдачей. Я очень рад, что играет Ирина. Все привыкли, что Гурмыжская — «старуха, выходящая замуж за гимназиста». Действительно, ее всегда играли актрисы почтенного возраста. На самом же деле Островский писал, что это вдова лет пятидесяти с небольшим. Ее окружают и одаривают комплиментами поклонники. Героиня Муравьевой покоряет Буланова не только содержимым шкатулки, но и своими женскими, не угасшими еще чарами. Она сама говорит о себе: «Ах, как я еще душой молода, мне кажется, я до семидесяти лет буду способна влюбляться!» Ирина Муравьева с ее обаянием, по-моему, очень удачно выходит из рискованных ситуаций. Она играет легко и комедийно. Она вообще очень органичная актриса. В ней сочетается талант, огромнейшая популярность и ни малейшего зазнайства, никакой «звездности». Пользуясь случаем, мне бы хотелось сказать о ней еще несколько слов. Когда она решила прийти к нам в театр, я сказал: «Надо подождать, пока появится роль для тебя». И она год ждала. Это меня к ней расположило. Как-то она позвонила и сказала, что ее зовут в один театр, предлагают хорошую роль. «Ну что ж, подумай», — ответил я. Через пять минут она перезвонила и спросила: «Почему вы так быстро согласились?» — и сказала, что будет ждать. Потом мы ее ввели в «Вишневый сад» на Раневскую. Затем в «Волках и овцах» она сыграла характерную роль, Аркадину в «Чайке» и, наконец, Гурмыжскую.
Мне хотелось поставить спектакль об актерах, которые играют только на сцене, и о людях, которые играют не на сцене, а в жизни. 06 артистах ходит много легенд. Их считают гуляками, алкоголиками, людьми легкомысленными. Мне хотелось оправдаться и оправдать своих коллег. Показать, что на самом деле все происходит не так.
У нас в «Лесе» герои не нюхают носки, говоря о театре, не играют на саксофоне. Меня оскорбляет, когда я вижу, что в каком-нибудь театре актеры в «Лесе» изображены как клоуны. Это могут делать люди, равнодушные к театру. Я всегда хотел показать физическую трудность жизни нашего брата артиста. Она была трудна и сто лет назад, и сегодня. На эту профессию некоторые смотрят свысока. А у комедиантов тоже есть сердце, и оно болит. У нас часто кого-то чуть ли не из театра увозят в больницу. Тут дело не в героизме. Если ты стоишь на ногах, ты должен выйти на сцену. В зале сидят тысячи людей. Они приехали, может быть, издалека, а кто-то, возможно, вообще проездом в Москве. Каждая отмена означает, что люди уйдут огорченные. К тому же они потратят время и деньги на дорогу, поэтому иногда просто не поворачивается язык отменять спектакль, и артист, даже больной, играет. Это — преданность своей профессии. Может быть, кто-то скажет, что мы наивны, но мы верны актерскому братству. Именно об этом и писал Островский. Именно об этом и наш спектакль. Я ни на йоту не отошел от Островского — ничего не перелопачивал, ничего не придумывал.
Из рецензийСоломин не стал подвергать драматургию Островского модернизации. Напротив, режиссер оказался на редкость чуток и почтителен не только к слову писателя, но и к традициям воплощения его произведений на сцене вверенного ему театра. Во-первых,
Юрий Соломин сохранил величественный театральный ритуал и показал «Лес» в пяти картинах, каждая из которых завершается закрытием бархатного занавеса, и смена картин с перестановкой декораций сокрыта от любопытного взгляда зрителей…
Если для Островского «Лес» — комедия, то для Соломина — драма. В этом заключается главное новаторство постановки спектакля. Режиссер не смеется над персонажами, он им сочувствует и за них переживает. И в этом сострадании нет ни лицемерия, пи высокомерия, ни позы, оно искренно, душевно и глубоко…
Для Соломина служение театру — великая миссия. Режиссер видит в актерах благородных рыцарей из Ламанчи… Режиссер убежден в шекспировском афоризме «весь мир — театр» и уверен, что все мы проигрываем свои роли в жизни… «Лес» Соломина пронизан щемящей грустью, тоской по идеальному и конечно же искренней верой…
Ж. Филатова. Чудеса случаются однажды. — Театральная жизнь, 1998, № 7.
АКТЕРСКАЯ РЕЖИССУРА
Многие говорят презрительно: «актерская режиссура». Меня тоже часто упрекают в этом «грехе». Не понимаю, почему об этом нужно говорить с пренебрежением. Для меня это та режиссура, когда все растворяется в исполнителях, все отдается им. К представителям подобной режиссуры можно отнести и Константина Станиславского, и Всеволода Мейерхольда, и Евгения Вахтангова, и Леонида Вивьена, и Юрия Завадского, и Рубена Симонова, и Олега Ефремова, и Галину Волчек, и Игоря Горбачева… Не было бы таких режиссеров никогда, если бы каждый из них не был прежде актером. Согласен с Константином Сергеевичем, что режиссер должен умереть в актере. Любую профессию нужно знать. Всякий режиссер прежде всего должен в совершенстве владеть актерским мастерством.
Я считаю, что вот так — закончил человек десять классов, сел на студенческую скамью и вышел уже режиссером — невозможно. Конечно, есть самородки. Наталия Сац в двадцать пять лет создала театр, а никакого режиссерского факультета не кончала. Не учились режиссуре Станиславский, Вахтангов, Мейерхольд, Михоэлс…
Но я абсолютно уверен, как бы ни готовили режиссеров отдельно на специальных факультетах, но если ты плохой актер, из тебя никогда не выйдет хорошего режиссера.
Можно ли доверить полостную операцию врачу только-только со студенческой скамьи? Нет, каждый понимает, что он прежде должен «попахать», понять, как это делается. А режиссеры, едва закончив институт, считают, что они все знают. Я категорически против этого. Почему-то на Западе эта проблема никого не волнует и никто не возражает, чтобы актер, если он может, ставил спектакли. Это — надуманная проблема. Режиссер прежде всего должен быть доброжелательным педагогом. Актер чувствует все: режиссер не так посмотрел, не так закурил. Он будет сутки мучиться, думать, что сделал не гак, а у режиссера-то, может, просто живот заболел.
