Анастасия Заворотнюк - Я – Настя!
23.
Премьера «Кода Апокалипсиса» состоялась в кинотеатре «Россия», в начале октября. Весь центр города был перекрыт, и пробки были такие, что я сама с трудом добралась до красной дорожки. Устроили театрализованный прием: нашу группу встречал целый полк агентов шпионской выправки, они выстроились вдоль парадной лестницы. Смешно и очень стильно одновременно. Я волновалась: в процессе съемок жанр фильма несколько изменился – ироничная интонация могла исчезнуть в нашей погоне за масштабами. Ведь, несмотря на драматизм, должна же сохраняться некоторая отстраненность, такой взгляд со стороны.
Это была моя первая большая премьера. Мировая, как сейчас принято говорить. Я так долго об этом мечтала, и вот – сбылось! Даже и для Венсана Переса это был крупный кинопроект, несмотря на его славу в Европе.
На премьеру я пришла с детьми. И когда я вышла к публике, то извинилась перед Аней и Майки за то, что так надолго отнимаю себя у них ради своей работы. Но они у меня молодцы, умницы. Все прекрасно понимают. Фильм Анечка и Майки смотрели с неподдельным восторгом. Они гордились мной! Вот это и есть величайшее признание.
Жизнь для меня – это не только творчество, не только личная жизнь. Самое главное для меня – мои дети. И лучший подарок для меня – это просто прийти домой. Когда сын и дочь бегут ко мне с криками «мама!», обнимают меня и целуют, мне больше ничего не надо.
Дети мои очень разные по характеру. Анечка – человек не лишком-то открытый. Взрослая, сообразительная. У нее удивительно ясный ум, такой биокомпьютер. Она получает информацию, потом тихо и спокойно обрабатывает ее, а потом предъявляет целый список вопросов: первое, второе, третье, двадцатое. Ей во всем надо докопаться до истины. Очень серьезная девочка.
Анечка поражала нас своей рассудительностью с раннего детства. Мы поехали в Евпаторию, когда ей было три года. Я пыталась заманить ее в море. Она ответила:
– Нет. Мне надо подумать.
Села в надувное кресло и просидела так три дня – смотрела на море и думала. Наконец, на третий день она подошла ко мне и с серьезным видом сказала:
– В море не пойду. Первое – грязно. Второе – небезопасно. Третье – много народу.
Вот так. Коротко, ясно и без лишних эмоций. И снова села в кресло. Мы с мамой просто ахнули – нам нечего было ей возразить. Это было настолько точно! Анечка всегда рассуждала именно так.
В семь лет она узнала, что мы с Димой расстаемся. Она всегда очень переживала наши конфликты, как ни старалась я ее от этого оградить. И вот, я сообщила ей, что мы уезжаем. Она кивнула, не сказав ничего. Через два дня она сказала, что нам нужно поговорить. И предъявила мне целый список вопросов по поводу отъезда. Отпустит ли папа? Гд е мы будем жить? На что мы будем жить? Будет ли у нас автомобиль? Хорошо ли нам будет на съемной квартире? Гд е они будут учиться? Гд е я буду работать?
Она задала мне больше вопросов, чем я сама могла бы придумать в тот момент. Я не думала об этом, я просто понимала, что надо уходить, я чувствовала, что надо все поменять. А там – как сложится. А она все учла, в свои семь лет – обмозговала наш отъезд во всех деталях. Причем, мы обе понимали, что это правильное решение. Но я чувствовала, а она – думала, анализировала, просчитывала все сложности, которые могли возникнуть в нашей новой жизни. Она очень разумная, настоящий Козерог.
Анечке пришлось поменять множество школ. Сначала она училась в обычной люберецкой средней школе. Потом, когда мы уехали из Малаховки, я устроила ее в частную школу. У моей приятельницы в Можженке, где мы часто гостили и даже жили одно время, четверо англоязычных детей, и Анечке волей-неволей пришлось заговорить по-английски. Потом я нашла Британскую школу – очень хорошую. Но я была вынуждена забрать ее и оттуда – мы скрывались от Димы, он угрожал выкрасть детей. Да и папарацци не задумывались над тем, что у жертв их сенсаций есть дети, что они переживают и страдают. Детям приходится быстро взрослеть, ведь внутренне они пытаются защитить своих родителей, объяснить себе происходящее. И Аня уже взрослый человек, очень хорошо разбирается в людях. Реагирует на мою популярность спокойно, но ее раздражает, когда подруги относятся к ней как к маминой дочке и проявляют повышенный интерес к актрисе Заворотнюк. Она мгновенно это пресекает:
– Если хотите поговорить со мной по поводу мамы, тогда до свидания!
Анечка никогда не проявляла особого интереса к съемкам, но я настаивала на этом и она сыграла Вику Прудковскую в детстве. А я – молодую Любу Полищук. Я почему-то была уверенна, что она запутается и растеряется. Как я сама в начале своей актерской карьеры. Я же и в шали путалась и по сцене каталась в обмороке. Вот и решила почему-то, что Анечка тоже должна обязательно испугаться. Ничуть! Она пришла с отлично выученным текстом – своим, моим и еще чьим-то. Просто запомнила все, что написано в ее части сценария. Без лишних эмоций пережила несколько часов сурового грима. А ведь она не любит крутиться перед зеркалом, я это знаю. Наконец, стали играть. Аня повторяла все мои интонации, все словечки. А я во время записи так за нее волновалась, что про себя проговаривала ее текст. Режиссер мне тогда сказал:
– Настя, ты тормозишь.
Аня добавила (ей было 9 лет):
– Мама, прекрати бормотать мой текст, или я начну подсказывать тебе твой! Ты же делаешь паузы, это неправильно. Они здесь не нужны. Играй свое, а я сделаю все, что нужно.
Ну, просто выдала мне убийственно точный режиссерский список замечаний. И отработала замечательно, подошла к делу очень ответственно.
После пятичасовой съемки она пришла в гримерку и у нее взяли первое интервью. Напряжение оказалось для нее слишком большим, и у нее началась страшная головная боль. Она выпила таблетку, легла и не могла говорить. То есть, она никого не подвела, все сделала как надо, прекрасно сыграла, но потом упала как подкошенная:
– Больше никогда не буду сниматься!
Но не стоило говорить «никогда», потому что дальше был Новый Го д на СТС «В гостях у Няни», и она опять играла меня маленькую. В первый съемочный день очень долго ждала. А детский блок в тот день снять не успели. Она была в шоке. Когда ее умывали и разбирали прическу, заявила:
– Что же это такое? Почему нет никакой дисциплины? Могли бы сказать – приходите завтра. Как можно вызывать детей, чтобы дети тут мучились от безделья?!
И ведь права же!
В Малайзии мы отмечали ее одиннадцатый день рождения, и она впервые получила взрослые подарки. Венсан подарил ей жемчужный браслет, мои коллеги – французские духи. Она и тут очень серьезно подготовилась к событию: купила себе первую вечернюю блузку, черную, прозрачную. Оделась, причесалась и принимала поздравления, выпив свой первый бокал шампанского. На какое-то время в ней проснулась очаровательная девушка. Наконец, она сказала:
