Игорь Тимофеев - ИБН БАТТУТА(ЖЗЛ-364)
Иное дело - греки, которые живут суетно и шумно. В их квартале день-деньской пьют вино, смеются, ругаются, плачут, поют грустные, протяжные песни. Ибн Баттута не понимает их языка, а поэтому не знает, о чем грустят беспокойные византийцы.
О чем же они грустят? Наверное, о тех безвозвратно ушедших временах, когда не было в Анталье ни минаретов, ни крикливых муэдзинов, каждое утро от виллы наместника летели к рынку на белых конях глашатаи и, разворачивая хрустящие свитки, читали указ василевса. Однажды они принесли страшную весть: в сражении у Мириокефали орды степных варваров окружили воинов императора со всех сторон и зарубили всех как стадо баранов. Это случилось в 1176 году, а через тридцать один год кровожадные степняки появились у стен Антальи.
Сражение у Мириокефали было лишь одним из эпизодов смертельной схватки между византийцами и напиравшими с Востока кочевыми ордами огузов, возглавляемых вождями из племени сельджуков. В течение XI века византийцы мужественно сопротивляются натиску степняков, но военная удача не на их стороне. Положение не спасают и привлеченные на службу в императорскую армию кочевники-акриты: в битве при Малазкирте в 1071 году, увидев перед собой единоплеменников, наемники вероломно покидают императора Романа Диогена, и его армия терпит сокрушительное поражение.
Битва при Малазкирте (Манджикерте) оказалась роковым рубежом в истории Византии. Оттесняя полководцев василевса на запад, в глубь страны, сельджуки один за другим овладевают крупнейшими малоазийскими городами. Особенно чувствительным ударом для византийцев и всего христианского мира было падение Никеи, священного города, где в 325 году состоялся I Вселенский собор. В 1081 году Никея становится столицей Румского султаната и резиденцией его основателя Сулеймана. С тех пор никейский агарянин Сулейман стал одним из действующих лиц средневековых рыцарских романов, в которых описывались походы крестоносцев на Восток.
Весь XII век сельджуки провели в борьбе, мечом и огнем покоряя новые и новые города, присоединяя к созданному ими государству еще не захваченные области.
Государству Сельджукидов не суждена была долгая жизнь. Тем не менее именно на период их властвования приходится мощный культурный подъем. «В течение полустолетия, - отметил известный востоковед В. Гордлевский, - создали они здесь памятники, которые пережили творцов».
В первой половине XIII века в Малую Азию пришли новые завоеватели - татаро-монголы. Сульджукидам, как и многим другим династиям, пришлось принять роль вассалов монгольских ильханов.
Хотя в 1261 году императору Михаилу VIII Палеологу удалось уничтожить Латинскую империю, созданную крестоносцами в Малой Азии в начале XIII века, это в конечном счете лишь на время отсрочило гибель Византии, спасти которую было уже невозможно. Византийскую империю при династии Палеологов со всех сторон теснили враги. Самыми опасными были неаполитанский король Карл Анжуйский и латинские рыцари, сохранявшие свои феоды в Пелопоннесе и Средней Греции.
С конца XIII века над восточными границами империи нависла тень нового опасного врага - турок-османов, которые лишили Палеологов значительной части их малоазиатских владений.
В 1299 году вождь небольшой турецкой орды Осман наголову разбил сельджуков в битве при Конье и принял титул султана. Как свидетельствовали современники, ему было не занимать ни мужества, ни ума. Скончавшись в 1326 году, он оставил в наследство своему сыну Орхану могучее государство и, по-видимому, наказал ему не останавливаться на достигнутом. Сразу же после смерти отца Орхан начал завоевательные кампании, в результате которых покорил Малую Азию до самого Геллеспонта.
Напуганный неудержимым натиском незваных гостей, император Иоанн Кантакузин отдал свою дочь Феодору в жены предприимчивому султану.
…Ибн Баттута попал в Малую Азию зимой 1332 года, оказавшись, таким образом, свидетелем двух противоположных процессов: распада сельджукских княжеств и постепенного собирания раздробленных сельджукских феодов родом Османа, который положил начало Оттоманской империи, будущей Блистательной Порте.
Медресе Антальи, где остановился Ибн Баттута, - в Великом городе, рядом с рынком, обнесенным глинобитной стеной. Конец декабря, но небо пронзительно-голубое, легкий солоноватый ветерок играет концом тайласана. Дышится глубоко, привольно.
Декабрьский рынок полон фруктов, овощей, цветов. Его деревянные ворота, поскрипывающие на ржавых петлях, запираются затемно, когда небо вспыхивает миллионами ярких огоньков и звезды падают в море, оставляя за собой серебряные хвосты.
Давно уже Ибн Баттуте не было так хорошо, как в эти первые дни в Анатолии, когда душа освободилась от страха перед морем и можно было не думать ни о Чем, приятно ощущая уголком сознания, что впереди интересный неизведанный мир, населенный единоверцами, которые ведут священную войну против презренных византийцев, жалко цепляющихся за каждый клочок тои благодатной земли.
«В этой земле, - отмечает Ибн Баттута, - в любом городе и в каждой деревне люди исключительно приветливы и гостеприимны к странникам. Они приглашают их к себе, подносят щедрые угощения».
Ибн Баттута знает, что обычай радушного отношения к чужеземцам широко распространен на Востоке. Да и не только на Востоке, а всюду, где люди продают и покупают и с нетерпением ждут торговых караванов из далеких стран. Всюду, где кипит торговля, привечают иноземного купца. Да это и понятно. Купец ведь всю свою жизнь ходит по дорогам мира, пересекает страны и моря. Жажда наживы ведет его от одного межевого столба к другому, и всякий раз, вступая в пределы неведомой еще страны, чувствует он биение сердца, предвкушая, что познает то, чего до сих пор не удавалось познать никому. Выложив на прилавок товар, он расскажет о странах, которые видел своими глазами, и публика обомлеет, проникаясь уважением к его всезнайству и мужеству.
Почтение к купцу - правило каждого дальновидного правителя, жаждущего знать, что происходит в соседних пределах и стремящегося к утверждению своей славы в иных землях. Чем больше гостей, тем бойчее торговля, а стало быть, крупнее барыш, тем осведомленней удельный князь или наместник о тайных или явных намерениях своих соседей - друзей или врагов.
Купец зачастую не просто торговый гость. Случается, что он и посланник от государя к государю, живая почта, степной вестовщик. Направляя своего посла из Персии в Малую Азию, монгольский хан дает ему две охранные пайцзы и ярлык. С этими знаками посланник неприкосновенен. Любое посягательство на него равносильно объявлению войны. На Востоке вовек не забудут, как заносчивость хорезмшаха Мухаммеда, позволившего своему наместнику в Отраре разграбить монгольский караван, обернулась трагедией для многих стран и народов: взбешенный избиением своих послов, Чингисхан двинул бесчисленные орды в пределы хорезмшаха, а оттуда они расползлись по всей земле, сея смерть и разрушение.
