Николай Черушев - Жизнь военной элиты. За фасадом благополучия. 1918—1953 гг.
Приложение: копия заявления Сергеева от 7.6.37 года.
Начальник ПУ МВО
дивизионный комиссар (Исаенко)»[89].
Справка. Обеспокоенность М.Г. Исаенко делами в МПСД вполне объяснима еще и потому, что он сам несколько лет (в 1929—1931 гг.) занимал должность начальника политотдела этой дивизии.
Бригадный комиссар М.М. Сергеев в декабре 1937 г. по политйческому недоверию был уволен в запас. Арестован 10 января 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР 2 апреля 1938 г. по обвинению в участии в военном заговоре приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Определением Военной коллегии от 17 ноября 1957 г. реабилитирован.
Дивизионный комиссар М.Г. Исаенко арестован 4 ноября 1937 г. Военной коллегией Верховного суда СССР 2 апреля 1938 г. по обвинению в участии в военном заговоре приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Определением Военной коллегии от 24 октября 1956 Г. реабилитирован.
Имя Маршала Советского Союза Александра Ильича Егорова в 30-х гг. было известно каждому военнослужащему Красной Армии — он с 1931 г. начальник Штаба (с 1935 г. — Генерального штаба) РККА.
С мая 1937 г. А.И. Егоров — первый заместителя Наркома обороны СССР. Его хорошо знал И.В. Сталин — он ведь был членом Военного совета Юго-Западного фронта в войне с Польшей, которым командовал Егоров. Полковник старой армии, А.И. Егоров тем не менее неплохо вписался в советскую систему, достигнув там немалых высот. Но все изменилось к худшему во второй половине 1937 г. На него, как на заговорщика, показывали многие арестованные командиры РККА высшего звена как из войск, так и из центрального аппарата Наркомата обороны. На него в соответствующие органы поступали доносы аналогичного содержания. Вот один из них. Уволенный в запас в октябре 1937 г. по политическому недоверию комбриг Я.М. Жигур (последняя должность в РККА — помощник начальника кафедры высших соединений Академии Генерального штаба РККА), стремясь набрать политических очков и показать себя ярым борцом с «врагами народа», в начале ноября 1937 г. обращается с письмом к И.В. Сталину.
«В ЦК ВКП(б) тов. Сталину
Целый ряд важнейших вопросов в организации РККА и оперативно-стратегического использования наших вооруженных сил, по моему убеждению, решен ошибочно, а возможно, и вредительски. Это в первый период войны может повлечь за собой крупные неудачи и многочисленные лишние жертвы.
Я прошу, тов. Сталин:
Проверить деятельность маршала Егорова в бытность его начальником Генерального штаба РККА, т.к. он фактически несет ответственность за ошибки, допущенные в области подготовки оперативно-стратегического использования наших вооруженных сил и их организационной структуры.
Я политического прошлого и настоящего тов. Егорова не знаю, но его практическая деятельность как начальника Генерального штаба вызывает сомнения.
9 ноября 1937 года.
Член ВКП(б) с 1912 года Я. Жигур»[90].
Комбриг Жигур Ян Матисович арестован 14 декабря 1937 г. Военной коллегией Верховного суда СССР 22 августа 1938 г. по обвинению в участии в военном заговоре приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Определением Военной коллегии от 7 июля 1956 г. реабилитирован.
Если комбриг Я.М. Жигур писал о днях сегодняшних, то другой комбриг — Г.В. Жуков — сообщал во второй половине 1937 г. о делах двадцатилетней давности, когда еще А.И. Егоров состоял в партии левых эсеров (Г.В. Жуков ошибочно называет его членом партии правых эсеров).
«Народному комиссару обороны Союза ССР
тов. Ворошилову
Вскрытие гнусной, предательской, подлой работы в рядах РККА обязывает все нас проверить и вспомнить всю ту борьбу, которую мы, под руководством партии Ленина-Сталина провели в течение 20-ти лет. Проверить с тем, что все ли мы шли искренно честно в борьбе за дело партии Ленина-Сталина, как подобает партийному и непартийному большевику и нет ли среди нас примазавшихся попутчиков, которые шли и идут ради карьеристской, а может быть и другой, вредительскошпионской цели.
Руководствуясь этими соображениями, я решил рассказать тов. Тюленеву следующий факт, который на сегодняшний день, считаю, имеет политическое значение.
В 1917 г. в ноябре м-це, на съезде 1-й армии в Штокмаз-гофе, где я был делегатом, я слышал выступление бывшего тогда правого эсера подполковника А.И. Егорова, который в своем выступлении называл товарища Ленина авантюристом, посланцем немцев. В конечном счете речь его сводилась к тому, чтобы солдаты не верили Ленину, как борцу-ре-волюционеру, борющемуся за освобождение рабочего класса и крестьянства.
После его выступления выступал меньшевик, который, несмотря на вражду к большевикам, и он даже отмежевался от его выступления.
Дорогой товарищ народный комиссар, может быть поздно, но я, поговорив сегодня с товарищем Тюленевым, решил сообщить это Вам.
Член ВКП(б) (Г. Жуков)»[91].
Еще один комбриг — Яков Моисеевич Кривошеин — только что вернувшийся из Испании и получивший это воинское звание (до Испании командовал 6-м механизированным полком), из Гомеля писал (фактически доносил) Наркому обороны в середине июня 1937 г. о «прегрешениях» командира 6-го казачьего корпуса комдива Е.И. Горячева. При этом «свежеиспеченный» комбриг прекрасно знал, что Е.И. Горячев был в составе Специального судебного присутствия, судившего маршала М.Н. Тухачевского, командармов И.Э. Якира, И.П. Уборевича и их подельников неделю тому назад.
«Поведение командира казачьего корпуса тов. Горячева считаю нечестным. До ареста и расстрела врага народа Уборевича Горячев был одним из его ревностных поклонников или просто подхалимом. Так, на занятиях с начсоставом всегда особо подчеркивались указания Уборевича по боевой подготовке войск, как исключительно ценные. Очень часто Горячев в своих письмах к Уборевичу их начинал со слов: «дорогой и любимый Иероним Петровій!», над чем окружные работники часто смеялись. Сам Уборевич на одном из совещаний высшего начсостава округа прямо заявил, что из всех командиров корпусов Горячев один его всегда хорошо информирует. Сейчас Горячев страшно ругает всех врагов народа, но ни слова не говорит о своем подхалимском отношении к Уборевичу. Так он выступил на окружной партийной конференции и на 16-м съезде большевиков Белоруссии. Я хотел на партийном съезде выступить с критикой поведения Горячева, но, взвесив политическую обстановку, решил написать Вам. Я считаю, что такой резкий поворот Горячева от подхалимства к проклятиям без признания своих личных ошибок подозрительным и требующим проверки.
