Светлана Аллилуева - Далекая музыка дочери Сталина
Затем оказалось, что моя бебиситтерша приняла необыкновенное предложение, поступившее в семинарию от вооруженных сил США: поскольку женщин набирали теперь во флот, нужен был для них и священник-женщина во флоте. Это было впервые, первый опыт, но девушкам, служившим на морских базах радистками береговой службы, очевидно, нужна была «духовная помощь», совет, интимный разговор. И наша бебиситтерша согласилась стать первой такой женщиной-священником во флоте США! «Я люблю все новое, – сказала она. – Мне будут хорошо платить, и я стану известной».
«Паблисити» последовало в больших количествах, как только она дала официальное согласие. Ее внешний вид, однако, и в особенности ее мини-юбка, вызвали не совсем приятные отклики читателей – но это ничуть ее не емутило. По окончании она проследовала в Вашингтон для встречи с адмиралом, и там ее произвели в лейтенанты. Затем она отправилась на морскую базу в Ньюпорте, в штате Род Айленд, где была школа морских священников, чтобы пройти там курс. И, наконец, она водворилась на морской базе флота во Флориде, постоянном месте своей работы. Но это еще не вся история!
В Ньюпорт за нею последовал ее новый любовник, другой женатый священник, бросивший ради нее семью, двух дочек и свой приход где-то в Пенсильвании. Он просто заявил, что «не может» существовать без нее. В Ньюпорте он жил неподалеку в мотеле, где она навещала его; она писала мне страстные письма о том, как счастлива с ним. Она также сообщила, что он получает развод и женится на ней – в чем я усомнилась. Однако – в пресвитерианской либеральной церкви никто против этого не возражал.
Они, действительно, поженились вскоре, и ректор Принстонской семинарии предоставил свой огромный сад и дом для большого приема в их честь… Никто не был ни удивлен, ни отвращен – за исключением, возможно, местных католиков, если бы они об этом знали. Она очень хотела, чтобы прием был в моем доме – «совсем по-семейному» – но я отказалась наотрез.
После свадьбы они оба уехали во Флориду, на место ее работы, где ее муж вскоре нашел себе должность «духовного советника» морякам…
* * *В то одинокое, печальное десятилетие религия и церковь играли значительную роль в моей жизни: мне нужна была поддержка. Однако это не была русская церковь или греческое православие. Крещение Ольги в греческой церкви было выбрано ее отцом по его «архитектурным» соображениям, а не по религиозным. Мне казалось в то время, что протестантские церкви Америки стояли ближе к человеку и к его практическим, повседневным запросам и трудностям. Я писала уже давно, что не вижу непроходимых границ между различными религиями мира; тем более – внутри христианства. Теологи, конечно, могут меня осудить за «ересь», но в Америке в этом отношении существует полнейшая свобода и полная терпимость. Это было для меня новым, и этим я восхищалась.
Вскоре после нашего возвращения в Принстон на улицу Вильсона местный пастор – епископал – зашел к нам поговорить и узнать, не нуждаемся ли мы в чем-либо. Наша история была ему известна. Он просто пригласил нас посетить его епископальную церковь, сказав при этом, что мы будем там желанными гостями, и что никто не будет требовать нашего обращения в новую деноминацию. Тем не менее, причастие подавалось всем, кто присутствовал на литургии. Мне понравилась эта неформальная свобода и христианская забота о других. Мне также нравились пасторы, выглядевшие, как нормальные люди, женатые и с детьми, и понимавшие все мелочи повседневной жизни. Без длинных ряс, без дремучих бород, без целования им руки, открытые для самой простой беседы.
И мы посещали епископальную церковь в Принстоне много лет с того самого дня. Ольга постепенно научилась гимнам и полюбила музыку и литургию. В ней была врожденная духовность, она любила бывать в различных церквях и всегда чувствовала себя хорошо и счастливо при службе. Мы так привыкли к церкви Всех Святых, к прекрасной музыке, к отличному хору, к теплым искренним прихожанам. Вокруг нас была там действительно любящая христианская семья. Несчастье со мною, однако, состоит в том, что я вижу Бога не только в церкви и даже часто предпочитаю видеть Его не в церкви… Не церковная я по натуре. Но моя вера возрастала с каждым годом.
В англиканской церкви не было формализма, не было нетерпимости к иным, а было истинное братство и экуменизм. Я просто хотела, чтобы Ольга знала и любила Бога. Было бы странно тянуть ее к грекам и заставлять слушать службу на незнакомом языке; да то же самое и с русской церковью. С детства она знала, что есть разные церкви и разные виды служб, и привыкла к этому факту, развившему в ней позже большую терпимость. Церковь Всех Святых сыграла в ее воспитании большую роль. И я хотела, чтобы хоть один из моих детей был бы с детства обучен христианству, узнал бы с ранних лет о любви Бога и о поддержке, какую дает вера.
Когда она была совсем малышка, я брала ее с собой в церковь и потихоньку давала ей изюм и печенье, чтобы рот был занят и она не закричала бы. Позже она привыкла находиться в церкви Всех Святых и пела гимны по книжке вместе со мной. Ничего нет лучше, как это совместное пение, не хор – а вы сами участвуете, и это всегда глубоко трогает. В пасхальную неделю, в Вербное Воскресенье, в предрождественские недели мы были в церкви Всех Святых, и наши праздники в те годы ассоциировались с нею. Ректор ее, полный веселый человек с голубыми глазами и маленькой бородкой, отец четырех детей, научил меня читать и изучать Библию на английском языке (в традиционной версии короля Джеймса). Как только «Отче Наш» на английском начал звучать натурально, я начала молиться по-английски. Мне ни разу не казалось, что это была «чуждая церковь». Скорее, подтвердилась старая истина, высказанная еще Махатмой Ганди: «Бог – один, но дорог к нему много и все они – истинны». Но я никогда, никогда не забывала молитвы Святому Духу, которой научил меня крестивший меня в Москве о. Николай Голубцов; и этой молитвы я не находила нигде на английском языке. Она принадлежала только православию.
Я всегда чувствовала себя плохо, когда на меня начинали «нажимать» духовные пастыри, тянуть, тащить, подсказывать и обучать. Я знала глубоко в сердце, что мой Творец любит меня и помогает мне и что для этого совсем не всегда нужны церковь или поп.
Позже я стала серьезно изучать литературу христиан-сайентистов, потому что они очень помогли мне и моей дочери. Не всегда детский врач проявлял понимание. Так, Ольгу направили к логопеду, так как она еще совсем не говорила, а ей уже было два года.
У врача меня попросили заполнить анкету-вопросник. Как только врач начала читать, она переменилась в лице: родители ребенка были старыми; моя мать застрелилась; мой брат был алкоголик и умер от этого. Врач смотрела на Ольгу, и я видела, что ничего хорошего она не ожидала от этого ребенка… Очень осторожно она объяснила мне, что следует провести ряд исследований и тестов. «Мы должны проверить ее слух, возможно, она не слышит», – сказала врач.
