Всеволод Радченко - Главная профессия — разведка
Эймс, а теперь это уже совершенно очевидно из исследований, проведенных и опубликованных самими американцами, добросовестно передавал нам все эти данные. Он делал это за деньги. И надо отдать справедливость руководителям КГБ, денег на его вознаграждение мы не жалели. Вот только несколько имён агентов, завербованных американцами. Среди полутора десятков агентов, а это была практически, как сейчас известно, вся агентурная сеть резидентуры ЦРУ в Москве, можно назвать ответственного сотрудника генерального штаба ГРУ генерала Дмитрия Полякова, крупного специалиста в области военной электроники Адольфа Толкачева и ряд других, не менее известных лиц. Особенно серьёзной была информация о завербованных ЦРУ сотрудниках советской разведки, имена которых сейчас также известны: подполковник Мартынов, майор Моторин, а также ставший в то время резидентом КГБ в Лондоне Олег Гордиевский. Все агенты ЦРУ, арестованные в Москве, понесли соответствующее наказание, кроме Гордиевского, который сумел бежать из Москвы, когда уже было известно, что он предатель, и он находился под наблюдением служб КГБ.
Гордиевский был вызван в Москву. Видимо, руководству разведки требовались веские доказательства предательства Гордиевского. (Куда уж больше, чем донесения Эймса.) Решили, что он должен как-то проявить свою связь с англичанами, и начали его разработку по полному перечню возможных контрразведывательных мер и приёмов.
Гордиевский, опытный разведчик, понял, как он сам пишет теперь, что за ним ведётся постоянное наблюдение. Он сумел усыпить бдительность слежки.
Каждое утро Гордиевский в течение 15–20 минут делал пробежку в спортивном костюме в районе своего места жительства. Очевидно, сотрудники наружного наблюдения, привыкнув к этому, не считали нужным «бежать за ним вослед» (а затем наблюдение и вовсе было снято нашим же руководством), и в одно прекрасное утро англичане по подготовленному варианту подобрали его в дипломатическую машину и, якобы в тот же день, сумели вывезти через финскую границу в багажнике машины одного из своих дипломатов. Срам, конечно, для нашей контрразведки, да и для тех, кто принимал решение о слежке в нашем руководстве.
Информация, переданная Эймсом, была бесценна для разведки и нашей страны в целом. Естественно, провал ценнейшей агентуры ЦРУ (это был 1985 и 1986 год) и дальнейшие провалы, вплоть до ареста Эймса в 1992 году, вызвали панику в американской разведке.
Вопросами этих провалов занимались контрразведывательные подразделения самого ЦРУ, одно время даже специальная федеральная комиссия и, наконец, группа опытнейших сотрудников ЦРУ и Федерального бюро расследований. Они пришли к выводу, что все эти потери происходят из-за утечки из самого ЦРУ, т. е. обосновали гипотезу, что в ЦРУ есть двойник, работающий на КГБ. Был определён список около двухсот сотрудников ЦРУ, которые могли иметь отношение к тому или другому провалившемуся агенту американской разведки. Кроме того, руководство ЦРУ и ФБР приняли решение о выделении миллиона долларов человеку (речь шла, скорее всего, о сотруднике КГБ), который мог бы назвать двойника в ЦРУ, передававшего информацию в Москву.
Было сделано даже несколько подходов к сотрудникам КГБ с этим предложением, которые, однако, не дали результатов. Американцы доказывают, что Эймса как советского агента выявили специалисты американской контрразведки, обратившие внимание на его необоснованно крупные расходы денежных средств. Со своей стороны, оставляю за собой право думать, что всё-таки в наше смутное время нашёлся предатель, назвавший прямо Эймса и облегчивший задачу американцам.
Еще одним выдающимся персонажем из числа агентов российской разведки был крупный сотрудник американских спецслужб Роберт Филипп Ханссен, кличка «Рамон». Его самая широкая осведомленность по вопросам работы американцев против России и нашей разведки позволила Ханссену безбоязненно пойти на контакт с нашей разведкой. Он сам, по своей инициативе предложил нам свои услуги и быстро завоевал наше доверие. Правда, сам «Рамон» рассказал, что на его решение повлиял известный ему пример Кима Филби. Заявление, несомненно, интересное!
Ханссен длительное время занимал в главной контрразведывательной службе США — Федеральном Бюро Расследований — весьма ответственные посты.
Как заявляло руководство ФБР перед судом, Ханссен передал русским несколько тысяч совершенно секретных документов по вопросам национальной безопасности США.
В начале «своей карьеры» как нашего агента он сообщил нам имена трех офицеров российской разведки, завербованных американцами в Штатах. Это были Борис Южин, Сергей Моторин и Валерий Мартынов. Все трое осуждены в Москве, два последних — к смертной казни.
«Рамон» никогда не называл нам своего имени. Сам определял условия связи с ним и успешно работал с нами с 1985 по февраль 2001 года, когда был арестован. ФБР среди другой информации по делу сообщило, что он был раскрыт благодаря некоему российскому документу, попавшему в руки американских спецслужб. Потом подробно сообщалось, как ФБР успешно следило за Ханссеном, но главное для нас осталось в тени. Это российский «документ». Заявления спецслужб по таким вопросам случайными не бывают. Стало быть, это было сделано специально. Для чего? Есть ли у нас на это ответ?
Таким образом, Эймс, Ханссен и другие источники управления внешней контрразведки в ЦРУ и разведках других враждебных государств позволяли выполнять главную задачу этого подразделения — выявление агентов противника, иначе говоря, шпионов в нашем государстве.
В то же время внешняя контрразведка активно занималась и другим важным направлением. Это — предатели из числа самих сотрудников внешней разведки и разведки генерального штаба. Я не хочу сейчас касаться вопроса о так называемых невозвращенцах. Этому вопросу также уделялось внимание во времена существования Советского Союза, но это совсем другая сторона дела.
Иначе следует подходить к тем, кто носил офицерские погоны и давал присягу на верность Родине. Невозвращение такого рода лиц было, является сейчас и будет являться всегда изменой и предательством.
Кто-то из великих мыслителей сказал, что психологию предателя объяснить невозможно; однако можно выделить всего лишь несколько решающих моментов, толкнувших человека в погонах на путь измены. В наших условиях в первую очередь это был страх. Страх разоблачения какого-либо неприглядного поступка, страх разоблачения, вызванный действиями разведчика в связи с провокацией спецслужб противника, и, таким образом, страх перед крахом карьеры и наказанием на Родине.
