Ромен Роллан - Жизнь Толстого
127
«О жизни», гл. X. – Р. Р.
128
В период кризиса, предшествовавший написанию «Исповеди», Толстой часто перечитывает «Мысли» Паскаля. Он упоминает об этом в письмах к Фету (от 14 апреля 1877 г. н от 3 августа 1879 г.) и советует своему другу прочитать эту книгу. – Р. Р.
129
В письме «О разуме», написанном 26 ноября 1894 г. баронессе Раден, Толстой пишет о том же:
«Человеку дано прямо от бога только одно орудие познания себя и своего отношения к миру, – другого нет, – и орудие это разум…» «Разум наверно от бога… разум есть не только высшее божественное свойство человека, но и единственное орудие познания истины». – Р. Р.
130
«О жизни», гл. X, XIV–XXI. – Р. Р.
131
«О жизни», гл. XXII–XXV. – Как и в других случаях, я объединяю здесь наиболее характерные тексты, взятые из разных глав. – Р. Р.
132
Мысли, высказанные здесь Толстым, впоследствии несомненно эволюционировали, в особенности изменились его представления о загробной жизни. – Р. Р.
133
«Я всю жизнь прожил не в городе» («Так что же нам делать?»). – Р. Р.
134
«Так что же нам делать?» – Р. Р.
135
Толстой множество раз высказывал свою антипатию к людям, «не действующим для других и с другими». Он ставит их на одну доску по своему «задору» с революционерами, которые претендуют на то, что могут принести людям благо, не зная толком, что надо им самим. «Я люблю людей первого разряда, но всеми силами ненавижу их учение, и люблю, очень люблю людей второго разряда и ненавижу их учение. В том только учение истины, которое указывает деятельность – жизнь, удовлетворяющую потребность души, и которая вместе с тем есть постоянная деятельность для блага других. Таково учение Христа. Оно одинаково далеко от квиетизма религиозного, от заботы о своей душе и от революционного задора… желающего облагодетельствовать других, не зная вместе с тем, в чем состоит истинное, несомненное благо» С письмо к другу). – Р. Р.
136
Фотография 1885 г. – Р. Р.
137
«Так что же нам делать?» – Р. Р.
138
Вся первая часть рукописи, посвященная этим описаниям (пятнадцать первых глав), была изъята царской цензурой. – Р. Р.
139
«Причина того и другого одна: переход богатств производителей в руки непроизводителей и скопление их в городах…богатые люди скопляются… в городе, где удовлетворение всяких роскошных вкусов заботливо охраняется многолюдной полицией… Деревенскому же жителю отчасти необходимо идти туда… чтобы кормиться от тех крох, которые спадут со стола богатых, отчасти же… я самому желательно устроить свою жизнь так, чтобы меньше работать… И… надо… удивляться, как остаются из этих людей еще рабочие люди, а не все они берутся за более легкую добычу денег: торговлю, прасольничество, нищенство, разврат, мошенничество, грабеж даже». – Р. Р.
140
«Собственность есть корень всего зла… собственность есть только средство пользования трудом других». Собственность, по словам Толстого, – это то, что вне нас, это то, что нас окружает. «Человек называет своей собственностью свою жену, своих детей, своих рабов, но действительность всегда показывает ему его ошибку, и он должен отказываться от этого суеверия или страдать и заставлять страдать других».
Толстой уже предчувствует русскую революцию: «В нашем народе в последние три-четыре года вошло в общее употребление новое, многозначительное слово; словом этим, которого я никогда не слыхал прежде, ругаются теперь на улице и определяют нас: – дармоеды. Ненависть и презрение задавленного народа растет…» («Так что же нам делать?») – Р. Р.
141
Крестьянин-революционер Бондарев призывал сделать это обязательным для всех законом. Толстой находился тогда под его влиянием, а также под влиянием еще одного крестьянина – Сютаева: «За всю мою жизнь два русских мыслящих человека имели на меня большое нравственное влияние и обогатила мою мысль а уяснили мне мое миросозерцание… Это были… крестьяне: Сютаев и Бондарев» («Так что же вам делать?»).
В этой же книге Толстой описывает Сютаева и свой разговор с ним. – Р. Р.
142
«Для чего люди одурманиваются?» – Р. Р.
143
«Царство божие внутри вас». – Р. Р.
144
Примечательно, что Толстому было очень трудно отказаться от охоты. Эта страсть перешла к нему от отца. Толстой не отличался чувствительностью и, невидимому, никогда не испытывал особого сострадания к животным. Его проницательный взгляд вряд ли стремился читать в столь выразительных подчас глазах наших смиренных братьев, за исключением разве только лошадей, к которым он питал пристрастие потомственного помещика. В нем была даже некоторая прирожденная жестокость. Описывая медленную смерть волка, которого он убил ударом палки по переносице, он отмечает: «Я испытывал наслаждение при воспоминании о страданиях издыхающего зверя». Угрызения совести пришли много позднее. – Р. Р.
145
18 ноября 1878 г. – Р. Р.
146
Ноябрь 1879 г. – Р. Р.
147
5 октября 1881 г. – Р. Р.
148
14 октября 1881 г. – Р. Р.
149
Март 1882 г. – Р. Р.
150
1882 г. – Р. Р.
151
23 октября 1884 г. – Р. Р.
152
«Так называемый женский вопрос возник и мог возникнуть только среди мужчин, отступивших от закона настоящего труда… Женщина, имея свой особенный, неизбежный труд, никогда не потребует права участия в труде мужчины – в рудниках, на пашне. Она могла потребовать участия только в мнимом труде мужчин богатого класса». – Р. Р.
153
Это последние строки «Так что же нам делать?» Они датированы 14 февраля 1886 г. – Р. Р.
154
Письмо М. А. Энгельгардту от 20 декабря 1382 г. (?) – 20 января 1883 г. (?) – Р. Р.
155
Примирение состоялось весной 1878 г. Толстой написал Тургеневу, испрашивая его прощения. Тургенев приехал в Ясную Поляну в августе 1878 г. Толстой отдал ему визит в июле 1881 г. В обществе все были поражены происшедшей в Толстом переменой, его кротостью, его скромностью. Он точно преобразился. – Р. Р.
