Пьер Брантом - Галантные дамы
Все вышесказанное мною об уродинах вполне справедливо и в отношении старух, что изо всех сил тянутся за молодыми, норовя во всем подражать им (этому я, впрочем, посвятил другое мое рассуждение); вот где таится напасть: когда мужья их уже не способны исполнять супружескую обязанность, злодейки принимаются искать на стороне и пускаются на любовные безумства не хуже молодых, однако притом стремятся поскорее достичь конца, минуя начало и продолжение, ибо главная-то сласть, как полагают многие, таится в завершении дела, для начала же и продолжения у старух и сил недостает, что им весьма прискорбно и обидно, — как говорится, чрево просит, да ноги не носят.
Некоторые из этих злосчастных старых дур не скуется ни на деньги, ни на любовь и охотно раскрывают оба кошелька, из коих денежный помогает мужчинам находить достоинства и во втором. Верно говорят, что щедрость во всем хороша, в отличие от скупости, но верно и то, что женщина, щедрая на передок, ценится куда ниже, чем скупая и неподатливая.
Так говорил однажды знатный сеньор о двух достойных дамах, родных сестрах, мне также знакомых, из коих одна сорила деньгами, но строго хранила честь, другая же крепко держалась за свой кошелек, щедро расточая зато плотские милости.
А вот еще и другая разновидность рогоносцев, мерзейшая и гнуснейшая что перед Богом, что перед людьми: эти, польстившись на какого-нибудь смазливого Адониса, отдают ему свою жену, дабы и самим заодно усладиться с эдаким красавчиком.
В первый раз, как довелось мне попасть в Италию, узнал я подобную историю в Ферраре от человека, который, увлекшись одним прекрасным юношей, уговорил жену свою отдаться ему (а тот был в нее влюблен) и приказал назначить день свидания. Даму долго уламывать не пришлось: она и сама точила зубы на сей лакомый кусочек. Наконец пришел желанный миг: молодой человек встретился со своею возлюбленной, и они вступили в сладкое свое состязание; муж, по уговору с женою, прятался за дверью и, внезапно подойдя к постели, приставил злосчастному любовнику кинжал к горлу, угрожая ему немедленной смертью по законам итальянским, которые много суровее наших, французских. Что ж, пришлось нашему красавцу дать мужу то, чего он добивался, с тем и заключили они обмен: юноша отдавался мужу, а тот предоставлял ему свою жену; вот, не правда ли, самый гнусный из способов сделаться рогоносцем?!
Слышал я историю о том, что в некотором царстве, некотором государстве (называть его не стану) жил-был муж отнюдь не низкого рода, который воспылал противоестественной любовью к одному молодому человеку, горячо любившему свою жену, а она — его; вот подстерег он час, когда тот лег с женою, вошел в спальню и застал супругов врасплох, тесно слившихся в объятии; угрожая мужу смертью, он овладел им прямо на собственной его жене и насладился сколько хотел; разрешите-ка сию задачку: как это все трое сумели получить удовольствие разом и вместе?
Я знаю и другую историю — о даме, которая без памяти влюбилась в одного достойного дворянина, коего приблизила к себе как друга и избранника сердца и в ответ на опасения, не покарает ли ее муж за измену, утешила его в таких словах: «Не бойтесь ничего, он вас не обидит, потому что боится, как бы в отместку я не обвинила его в пристрастии к любви со спины; он умрет со страху, коли я заикнусь об этом и выдам его правосудию. Так я и держу его в узде, ибо, опасаясь моего обвинения, он не осмеливается мне перечить».
Конечно, такое обвинение нанесло бы ему немалый ущерб, ибо законники утверждают, будто содомия наказуема за одно только намерение; впрочем, возможно, дама не пожелала вредить мужу, а тот не перешел от помыслов к делу.
Рассказывали мне, что недавно один молодой французский дворянин, писаный красавец, каких мало при дворе видывали, отправился, по заведенному обычаю, учиться в Рим, где красота его вызвала столь великое восхищение и у мужчин и у женщин, что его прямо-таки рвали на части; куда бы он ни шел — к мессе ли, в конгрегацию, в любое публичное место, — люди ходили за юношей по пятам, любуясь на него; многие мужья позволили женам своим назначать ему свидания у них в доме, дабы, застав за прелюбодеянием, обменять себя на жену; к счастью, юношу предупредили, чтобы он не поддавался уговорам этих дам, ибо они готовят ему западню, и он, оказавшись достаточно разумным, предпочел непорочность и чистую совесть сим презренным и низменным утехам; выбор его достоин самой высокой похвалы. И все же в конце концов он был убит собственным конюшим. По этому поводу болтали разное, но как бы то ни было, гибель его весьма прискорбна, ибо молодой человек блистал самыми отменными качествами и знатным происхождением и много обещал в будущем как внешностью своею, так и достойными деяниями, что неудивительно, ибо, по словам одного моего современника, в высшей степени остроумного человека, с коим я вполне согласен, ни один урод и развратник никогда не отличался отвагою и благородством, за исключением разве что Юлия Цезаря; видно, сам Господь распорядился предавать таких людей проклятию. Вот почему удивляюсь я, видя, как некоторые из них, приверженные гнусному сему пороку, избегают кары небесной и живут процветая и благоденствуя; однако, думаю, Бог не забудет их и на склоне жизни сполна воздаст за грехи.
Мне доподлинно известно, что многие мужья страдают сим мерзким пороком и не могут от него избавиться; несчастные эти грешники принуждают жен своих служить им не передом, но задом; спереди же соединяются с ними лишь для того, чтобы заиметь детей; вот так и терзают они злополучных жен, у коих весь любовный пыл ушел в передние прелести. И не достойны ли такие жены прощения скорее других за то, что делают рогоносцами мужей, приверженных нечистым задним частям женского тела?!
Сколько есть в мире женщин, которые, по свидетельству опытных акушерок, врачей и хирургов, могут считаться девственными скорее спереди, чем сзади, и имеют право подать в суд на развратных мужей своих; жаль, что все они скрывают сей позор из страха скандала для себя и для них, а возможно, и оттого, что получают от сего занятия большее удовольствие, нежели мы можем себе представить; либо же, как я говорил выше, желают держать супруга в постоянном страхе разоблачения на тот случай, ежели изменят сами, хотя такие мужья легко смиряются с жениной неверностью; впрочем, не в этом суть.
«Summa Benedicti» гласит, что муж, познающий жену противу естественного закона природы, тем самым смертельно оскорбляет ее; тот, кто утверждает, будто он имеет право распоряжаться женщиною как ему угодно, впадает в самую ужасную и гнусную ересь, исповедуемую мерзкими иудеями, коих раввины рассуждают согласно следующей притче: «Duabus mulieribus apud synagogam conquestis se fuisse a viris suis coqnitu sodomico sognitas, responsum est ab illis rabinis: virum esse uxoris dominum, proinde posse uti ejus utcumque libuerit, non aliter quam is qui piscem emit: ille enim tam anterioribus quam posterioribus partibus ad arbitrium vesci potest» [28].
